— Как вспоминаете годы учебы в Школе-студии?
— Как свой золотой век. Мы были окружены почти родительскими заботой и вниманием. Виктор Карлович не только занимался с нами актерским мастерством, много рассказывал о профессии, но и готовил нас к непростой реальной жизни в театре. Он растил не столько актеров, сколько личностей, индивидуальностей. После летних каникул обязательно собирал весь курс, мы усаживались полукругом и каждый по очереди рассказывал, как провел время, чем занимался. Таким образом мы по-человечески открывали для себя друг друга. Сидела и восхищалась ими: «Какие замечательные ребята!»
Часто Виктор Карлович приглашал на встречи с нами интересных людей. По сей день помню, как сын Василия Качалова Вадим Шверубович рассказывал, что пережил в плену. Монюков дружил с Семеном Гейченко, директором Пушкинского музея-заповедника в Михайловском, который поражал всех своей эрудицией. В другой раз Владимир Заманский читал нам главы из романа «Доктор Живаго», что было по тем временам смело. Русскую литературу нам преподавал Андрей Синявский. Как проникновенно он читал стихи поэтов Серебряного века! Через несколько лет случайно встретила его в троллейбусе, подошла уверенная, что он меня не вспомнит. Но он вспомнил. Спросила Андрея Донатовича:
— Когда вы к нам придете?
Он горько усмехнулся:
— Боюсь, не скоро.
Так и случилось: писатель, литературовед получил семь лет колонии за антисоветскую пропаганду.
Кира Николаевна Головко была женой адмирала, во время войны ее муж командовал Северным флотом, они жили в знаменитом Доме на набережной. Она была обеспеченной женщиной, тем не менее прекрасно знала действительность. Головко стала для нас настоящей мамой, часто приглашала к себе домой, накрывала столы, подкармливала, понимая, что на стипендию в 28 рублей прожить нереально. Мало того, однажды Кира Николаевна зазвала меня к себе, открыла ящик с обувью и говорит: «Выбирай любые туфли, какие тебе понравятся». А туфли там лежали просто шикарные. Я выбрала пару под платье и долго их потом носила. С Кирой Николаевной мы ездили с концертами на Северный флот.
Головко и Монюков никогда не разговаривали менторским тоном, обращались с нами как с равными себе. Виктор Карлович тоже часто приглашал нас в гости, кормил, поил, опекал. Во время наших посиделок мы говорили обо всем, пели, спорили, даже выпивали. Поэтому все очень подружились. Счастливое было время!
— Какое впечатление на окружающих производил в то время ваш однокурсник Николай Караченцов?
— Коля был жутким трудоголиком, любознательным, он постоянно что-то осваивал. Все девчонки хотели с ним танцевать. Педагог по танцам Ольга Всеволодская-Голушкевич ставила меня в пару с Женей Киндиновым, а я отказывалась, хотела танцевать только с Караченцовым. Колина мама была балериной Большого театра, двигался он просто потрясающе. В их доме жила обезьяна Линька, которую Колина мама привезла из Вьетнама. Кольку мы тоже иногда звали Линькой. Какой беспорядок устраивало это существо в квартире Караченцовых, не описать словами.
