После премьеры Георгия Ивановича узнавали на каждом углу! У народа к нему было панибратское, свойское отношение — как к своему мужику, который любит выпить. И конечно, после выхода «Иронии судьбы...» в магазинах его были готовы обслуживать чуть ли не бесплатно, во всяком случае, Жора мог бы получать любой дефицит. Но Георгий Иванович наотрез отказывался ходить в любые магазины, кроме книжных. Он стеснялся. Это мне приходилось по магазинам бегать... А еще у Жоры была удивительная, редкая черта, свойственная только очень добрым людям: он умел посмеяться над собой, сочинить что-то о себе только для того, чтобы повеселить окружающих. Не раз ему говорила: не рассказывай ты эти байки о себе. Люди запомнят, будут передавать из уст в уста, и вот уже о тебе ходят какие-то невероятные слухи. Но ему нравилось веселить людей, он мог ради красного словца и себя не пощадить.
В ресторан вообще с ним было невозможно зайти. Из интеллигентности он не мог «послать» приглашающих его выпить, приходилось мне разговаривать с людьми, отгонять от него назойливых поклонников. Пожалуй, единственный вопрос, где он мог проявить решительность, — это отцовство. Георгий Иванович был потрясающим отцом! Когда Маша родилась, он так боялся, что с ней что-то случится, что бегал в поликлинику, стоило ей кашлянуть, и замучил там всех. Однажды на улице я встретила врачей нашей поликлиники, они обратились ко мне: «Он очень хороший папа, но не выпускайте его из дома. Не нужно, как только дочка пукнет, бежать к нам...» Конечно, мы мечтали о сыне, два раза я пыталась выносить ребенка, не удалось. Это была наша трагедия...
Позже, когда дочь выросла, его чувства к ней изменились. Кроме любви появилось такое уважение, какого я никогда не видела. Уважение к ее личности. И Маша, видя, как отец к ней относится, не могла себе ничего такого позволить, что позволяли ее подружки. Как-то раз классная руководительница вызвала нас в школу и говорит: «Ваша дочь все время смеется». Я так испугалась, думаю: что, она ненормальная, что ли, у нас? «Как смеется, где смеется-то, когда?» — «Ну, как когда, на перемене...» И тут мы с Жорой дружно расхохотались, взялись за руки и ушли. Сказали: «Извините, мы думали, что-то серьезное случилось».
После школы Маша поступала сразу во все театральные вузы, но ее не приняли. Мы с Жорой в это время были на гастролях. На следующий год, когда мы помогли ей подготовиться, она поступила в Школу-студию МХАТ. Когда окончила институт, работала по разным театрам, а Жора все время переживал, что она не у него работает. Георгий Иванович тогда создавал Центр культуры имени Шукшина и хотел там открыть театр. В 1988 году открытие центра разрешили, но Георгий Иванович попал в больницу, потом долго лечился в санатории. А в 1990-м его не стало... Я так боялась за Машу! Между ними такая тесная связь была. И до сих пор для Маши идеал — отец. Мы каждый день его вспоминаем.
