«Ну что же ты, сделал один шаг — иди дальше, даже если страшно», — говорил во мне опыт бесшабашной юности. Я стал часто появляться в храме и разговаривать с Богом. И первое, что я у него попросил — жену.
Я шел по Ленинскому проспекту, метель слепила мне глаза, а я повторял: «Бог, если ты есть на свете и можешь сделать все, то пусть у меня жена будет блондинкой с голубыми глазами».
Ее я впервые мельком увидел в кинотеатре «Октябрь». Там была премьера «Черной молнии», Катя блистала под вспышками в красивом вечернем платье и улыбалась. На мне же была простая черная телогрейка, которую я купил в магазине рабочей одежды за 400 рублей. В таком виде я однажды зашел в пивной ресторан на Новом Арбате, и ко мне мужик пристал.
— Ты откуда откинулся? — спросил.
Я решил тогда продолжить эту игру, скривил рожу посуровее:
— Да вот сейчас прям из Кургана.
Я нечаянно попал в яблочко. Мужик обрадовался — свой. Мы выпили еще по кружке, и я в амплуа сидельца пошел домой, решив, что вот-вот — и заиграюсь. Ни к чему хорошему это не приведет.
Эта черная телогрейка была определенным уровнем моего протеста и максимально соответствовала моему уровню самоуверенности. Мне было абсолютно плевать, как я выгляжу. Я был на восьмидесятом уровне.
Но тогда, на премьере, я про себя отметил: с Катей мы из совершенно разных миров. Она — восходящая звезда. Я — человек, абсолютно выбывший из этого мира.
Потом мы встретились на съемках моей подруги Ани Цукановой — меня попросили быть водителем. Тогда нас впервые представили друг другу. Думаю, она удивилась, что я, смурной человек в телогрейке, не какой-нибудь охранник, а тоже артист. Но виду, конечно, не подала.
Мы вместе уже 13 лет, и мне нравится быть семьянином. Те тридцать с лишним лет, что я балбесил и куролесил, насытили меня до такой степени, что возвращаться обратно не хочется. К тому же у меня такая жена — мое самое большое приобретение. Мой самый большой подарок от Бога, который, я точно знаю, ничем не заслужил. Это как папа дарит сыну то, чего тот явно не заслуживает, лишь для того, чтобы сын не отвернулся.
