«Разгром» тоже не приняли и стали закрывать. И тогда за спектакль вступилась Ангелина Степанова, вдова автора романа Александра Фадеева. У народной артистки в доме стояла «вертушка», она позвонила кому-то наверх, пожаловалась: как это так, моего Сашеньку запрещают, это что такое?! И на постановку пришел член Политбюро Михаил Андреевич Суслов, в галошах. Отец был смешливым, потешался над теми галошами, так уже никто по улицам не ходил. Позже признавался: «Я не понимал, что решается моя судьба. Думал, какая глупость, это же смешно — прийти в галошах на спектакль». Суслов сел в директорскую ложу, а посмотрев, аплодировал стоя. Через день «Правда» опубликовала хвалебную рецензию. Спектакль был спасен.
— Как родители решали бытовые вопросы? Где вы жили?
— Когда родители вернулись в Москву, они поселились в квартиру с бабушкой и маминой младшей сестрой в Замоскворечье. Напротив нашего дома стояло двухэтажное здание из красного кирпича — кондитерская фабрика. Вокруг постоянно витал аромат шоколада. Когда грузовики привозили какао-бобы, вписаться в оконце, куда их сплавляли, удавалось не каждому водителю. Бобы сыпались на землю, с тех пор это запах моего детства. Позже родители построили жилье в первом актерском кооперативе на углу Садового кольца и Малой Дмитровки, тогда это была улица Чехова, и мы переехали туда.
Первое мое детское воспоминание об отце такое: я лежала в кроватке и наблюдала через деревянные реечки, как он работает, пишет. Папа сидел за письменным столом с серо-голубыми ящиками, потом он перешел мне по наследству, я тоже сидела за ним и делала вид, что учу уроки. А отец работал всю жизнь. У Шварца есть «Сказка о потерянном времени». История отца — это история о непотерянном времени. Складывалось ощущение, что в его сутках было не 24 часа, а больше. Столько он успел сделать! Трудился до последней своей секундочки. Монолог одного из действующих лиц в спектакле «Капкан» отец написал в августе 2019 года, а в сентябре его не стало...
Еще одно детское воспоминание. Отец решил, что надо ребенком заниматься, и повел меня в ЦПКиО имени Горького посмотреть на аттракцион «гонка по вертикали». Я была маленькой, пока мотоциклы ездили внизу, наблюдала за ними спокойно, а когда взобрались на стены, начала дико рыдать, кричать, мне стало страшно. Люди вокруг накинулись на отца: ты что творишь, как ты додумался привести ребенка на такой аттракцион? Он схватил меня в охапку и ретировался под возмущенные крики.
— Как Марк Анатольевич стал главным режиссером Театра имени Ленинского комсомола?
— В 1973 году отец начал строить свой дом — ныне это театр «Ленком Марка Захарова», а тогда он назывался Театром Ленинского комсомола и был в жутком упадке. Потому что после недолгого периода руководства талантливейшего Анатолия Эфроса им руководил Владимир Монахов, и театр красноречиво прозвали «монахов курган». И вот отцу предложили стать главным режиссером. Тут сыграл свою роль и директор театра тех лет Рафик Гарегинович Экимян. Мудрый был человек, понимал, разумеется, что в театр надо привести сильного режиссера, настоящего художника. И вот когда в «Ленком» пришел Марк Захаров, театр стал меняться. Да в общем-то он стал совсем другим, чем был до этого, начиная с физического состояния. Зданию постарались вернуть облик дореволюционного купеческого клуба.
