Но я не жалуюсь. Были у меня, конечно, моменты очень удачные. Это прежде всего работа с Анатолием Васильевичем Эфросом. За то малое время, которое он работал в театре, он очень много для меня сделал. Выпуск спектакля «Мой бедный Марат» был для меня настоящей эфросовской школой. И в профессиональном плане, и в человеческом я очень много получал именно от Анатолия Васильевича. Не люблю пафосных слов, но это великий режиссер XX столетия. У него были, как у каждого человека, какие-то свои просчеты. Иногда он делал что-то не по своему таланту. Ну, например, в Театре Моссовета спектакль «Дальше — тишина», где играли Раневская и Плятт. Там сама идея вытоптанная. Но он определил для себя, что именно это нужно для уходящих артистов, которых хочется зафиксировать в это время, в этом веке...
Я познал театр благодаря Эфросу. В «Ленком» он пришел из Центрального детского театра, где поставил хорошие спектакли «Друг мой, Колька!», «Они и мы», ну и другие. С собой он взял из ЦДТ Геннадия Сайфулина, Тошу Дмитриеву, Виктора Лакирева, кого-то еще. В «Моем бедном Марате» на главную роль мы были назначены вдвоем с Геной Сайфулиным. Но сначала об этом не знали. Такой режиссерский ход — через обман. Вот мы репетируем — Оля Яковлева, Лева Круглый и я, и Эфрос говорит: «Завтра не будет репетиции, отдохните».
Через день — через два меня вызывают, и я узнаю, что мою роль репетировал другой артист. Эфрос до последнего не мог определиться, кому ее доверить, кто лучше сыграет. В результате мне повезло. Для меня это была очень значительная, серьезная и интересная работа.
— Говорят, у каждого артиста должен быть его режиссер. Вы разве не стали хоть на время артистом Эфроса?
— На каком-то коротком этапе я был его артистом. Но вскоре Анатолия Васильевича каким-то разбойным способом выдавили из театра. Он ушел на Бронную. И директор там дал ему возможность привести с собой восьмерых артистов. И тогда Эфрос пригласил к себе домой 12 человек, которые были ему близки и из которых он выбирал. Шел разговор, и потихоньку в ходе беседы он называл тех, кто должен пойти с ним в другой театр. А с ним хотели пойти все. Он выбрал Сашу Ширвиндта. А если его, значит и Мишу Державина, который у него ничего не играл. Леву Дурова, который был с ним еще с Детского театра. А если Леву, то и его жену. Уже четыре человека. Еще были Гена Сайфулин, Витя Лакирев, Тоша Дмитриева, которые пришли из ЦДТ, он их тоже не мог бросить. И оставалось еще одно место. Эта история семейственности с переходом друзей и жен мне внутренне так не понравилась, что я поднял руку и сказал: «Анатолий Васильевич, я сейчас снимаюсь в кино, возьмите другого». Я в это время работал на картине «Пядь земли» у Андрюши Смирнова.
