Жена Щукина, актриса Шухмина, загримировала Бориса Васильевича и Рубена Николаевича у нас дома, благо Щукин был нашим соседом. Специально из театра привезли костюмы. И вот они оба в полном гриме вождей пролетариата садятся в симоновскую машину «Форд-А», чтобы ехать на концерт. Моя бабушка специально сшила занавесочки на окна автомобиля, чтобы не видно было, что едут Владимир Ильич и Иосиф Виссарионович. Сергей Георгиевич, наш шофер, подогнал к подъезду фордик, и «вожди» быстро туда юркнули. Задернув бабушкины занавесочки, поехали к Большому театру.
Театр усиленно охраняли. У служебного подъезда машину затормозил милиционер в пробковом шлеме. Быстро козырнул и принялся орать на шофера: «Куда прешь? Сюда сейчас Сталин приедет, а ты со своей таратайкой...» Вытащил шофера из-за руля и стал чуть ли не ногами пинать. Тогда Симонов говорит Щукину — оба сидят на заднем сиденье за занавесками:
— Боря, по-моему, Сереже надо помочь. Что-то этот милиционер уж больно распоясался.
Щукин подмигивает:
— Ты начни, а я уж потом...
Дед отдергивает занавесочку и обращается к милиционеру с грузинским акцентом:
— Дарагой товарищ! Можно вас папрасить на минутачку... Падайдите сюда. — Тот вытягивается во фрунт и на ватных ногах движется к «товарищу Сталину». Симонов прищуривается и ласково продолжает: — Вы хоть панимаете, что останавливая автомобиль, облегчаете покушение на меня?
Милиционер стал по струнке:
— Иосиф Виссарионович, я, наоборот, стою здесь, чтобы предотвратить...
— Нет, вижу, вы не панимаете, — голос Сталина приобретает знакомые стальные нотки. — Я ведь специально еду на простом автомобиле и без охраны, чтобы дезориентировать врагов. — Милиционер стоит ни жив ни мертв. — Это бальшая палитическая ашибка, — укоризненно покачал головой Симонов.
— Простите, я не знал, меня не предупредили... — залепетал бедный страж порядка.
— Ну ладно, я вас прощаю, но не знаю, что по этому поводу думает Владимир Ильич...
Щукин, который во время диалога сидел прикрывшись ладонью, на последней реплике оторвал ото лба руку и выбросил ее вперед знаменитым ленинским жестом:
— А с вами, батенька, я поговорю попозже!
Это выступление окончательно добило милиционера. Он как стоял, так и рухнул плашмя на тротуар.
Но это еще не финал истории. Друзья отыграли концерт. Тут в гримерную вошел человек в кожаном пальто: «Симонов и Щукин! В ложу к Сталину!» По дороге дедушка успел шепнуть: «Ну что, Боря, по-моему, мы с тобой доигрались».
Когда они вошли в ложу, Сталин даже не повернулся в их сторону. Так и остался сидеть вполоборота, попыхивая трубкой. Выдержал паузу, выпустил дым и наконец сказал: «Слышал о вашей хохме с милиционером. Так вот. Он лежит в Кремлевской больнице. Палата номер шесть. Можете его навещать».
