— Это правда, что в «Поп-механике» вы не только играли, но и отвечали за животных?
— Играл я на ударных и «шумовых инструментах» — это все то, что выходило за рамки инструментов традиционных. «Поп-механика» использовала любые предметы, порождающие звуки. Есть уникальное фото инструмента под названием утюгон, который разработал Тимур Новиков. Да, и еще я отвечал за поведение животных, которые выходили на сцену и издавали нужные звуки.
Помню, мы приехали в Швецию (это была наша первая загранпоездка): огромный концерт и нужно на сцену вывести гусей, так как это один из символов страны. Нам дали очень породистую семейку этих птиц, они вышли на сцену в тот момент, когда пела одна из известных шведских оперных певиц. Я, погоняя прутиком, направил их на авансцену, они подошли к тому же микрофону, у которого стояла дива, и начали дружно гагакать. Красиво распелись, но вызвали ужасную реакцию певицы. Та обиделась, подумав, что над ней издеваются, и в слезах убежала со сцены. Это типичная реакция людей на выходки «Поп-механики», ее философия и проявлялась в таких вот незамысловатых вещах.
Иногда возникали технические сложности. К примеру концерт шел в Ленинградском дворце молодежи на втором этаже, и как провести туда лошадь по узкой лестнице — непонятно. Реализацией этих задумок я и занимался. Хотя многим они казались неоправданными и безумными. Слишком много усилий мы затрачивали на поиск животных.
— С Курехиным было легко? Многие считают его закрытым человеком.
— Это ерунда. Так говорят те, кто его не очень понимал. Более открытого и заряжающего своим магнетизмом человека я не встречал. Степень его радости общения и радости общения с ним была зашкаливающей. Он был как бензин, который выливают на творческую искру, и она разгорается. С ним было интересно, я многому у него учился, Курехин был носителем недоступных большинству знаний. Он был убежденным книжником: много времени проводил за их поиском, покупал, менял... Когда появилась возможность, даже издал парочку книг. Он разбирался в сложных дисциплинах: богословии, философии, музыковедении. А наше время было временем устной передачи информации об искусстве и творчестве. Прочесть что-то о Кандинском, Малевиче, Джоне Кейдже было нельзя, это можно было услышать лишь в чьем-нибудь пересказе.
