— Браво! Спектакль потрясающий! А актер в главной роли... Может, его можно на кого-нибудь заменить?
— Не меняется, — отрезал Серебренников.
Кирилл Семенович верил в меня, но относился строго. О расположении Серебренникова можно было догадываться только по факту: есть работа — хорошо. Лишь однажды он меня выделил. В письме, которое он под домашним арестом написал всей труппе «Седьмой студии», Кирилл назвал меня лидером поколения. Сейчас не могу вспомнить точную формулировку, но там говорилось, что теперь я должен нести за это ответственность. Это был единичный случай. Все остальное — максимум «Молодец». Хоть из кожи вон лезь.
В этом же году вышел первый фильм с моим участием. На «Класс коррекции» был большой кастинг, в котором меня... не утвердили. Роль безответно влюбленного гопника Мишки должен был сыграть Рома Шмаков, но у него не получилось что-то по срокам, и Ваня Твердовский, режиссер фильма, взял меня.
Во время съемок мы много импровизировали. У Вани не было прописанных диалогов, только сюжетные ходы, и та самая сцена с изнасилованием героини Маши Поезжаевой описывалась в сценарии очень скупо. Мы играли как видели. Я раздевал, а команды «Стоп! Снято!» все не было. Когда Ваня снимал, он очень увлекался процессом, поэтому фильм получился таким живым. Меня начали узнавать на улице, иногда писали письма: «Как ты мог так поступить?»
Маме было уже шестьдесят два года, когда я окончил институт и слез с ее шеи — стал зарабатывать в театре. На лето мы поехали отдыхать в Ялту. «Вот ведь забавная штука, — думал я, — Ялта, памятник Ленину, у которого мы должны были с Аней встретиться — как раз десять лет прошло».
Вдруг в соцсетях под фотографией нашего общего знакомого Аня оставляет комментарий: «Никите привет!» Я решил, что это знак, и снова начал его раскручивать.
Аня к тому времени окончила «Щуку», играла в «Театриуме на Серпуховке». Я начал безумную атаку: заваливал ее цветами, они были везде на ее пути. Шла, например, на выставку в «Гараж», а ей по громкоговорителю: «Анна Назарова, подойдите к стойке информации». Приходит — а там маленький букетик. У меня знакомые повсюду, помогали.
«Никит, ну не надо такого внимания!» — просила Аня, но я не успокаивался. На день рождения подарил тысячу и одну розу, и она не выдержала:
— Все, с меня хватит! Никита, у меня нет к тебе чувств!
— Что?! — и я на неделю пропал.
Потом на съемках один чувак мне правильную вещь сказал: «Вот ты ей цветы даришь для чего? Чтобы ее взамен получить. А ты дай то, что нужно ей, и ничего взамен не проси». Я начал думать и вспомнил: у Ани никогда не было на Новый год живой елки. Пришел к ней домой.
— Чай будешь?
— Не, я просто вещи отдать, которые брал, чтобы починить, и не починил. И вот еще что, — протягиваю маленькую елочку, завернутую в крафт и перевязанную бечевкой. И ухожу.
Она в растерянности закрывает дверь. Я звоню снова.
— Ой, забыл, — и вручаю ель побольше.
