Периодически я летала в Питер для участия в мюзикле. Мне безумно нравился этот город, и однажды зимой я предложила своей группе:
— Ребята, а давайте переедем в Питер?!
Те ответили:
— Да-а-а! Давай.
При этом ни у кого не было ни копейки. Еще у меня появилась жуткая проблема: на третий день пребывания в Питере начиналась мигрень, которую невозможно пережить. Такие ощущения, как будто цепь из головы достают. Нормальный человек поймет, что этот климат ему не подходит, а я решаю переехать. И конечно, у меня начались страдания, особенно летом — я превращалась в старушку. Мы могли идти по городу, заглянуть в ближайшее кафе, где я ложилась к Лене на колени и бездыханная спала часа два. Невозможно было пошевелиться. Но я никогда не сетовала на Питер, просто пережидала. Этот город меня не принимал и в то же время принимал. Он всегда давал нам шанс.
Когда мы приехали на первый концерт, ко мне подошли девочки, которые случайно забежали туда и влюбились в нас. Спросили, где живем, а когда узнали, что нигде, предложили остановиться у них. Мы еще в Могилеве записали песню «Весна», вывесили ее в популярной соцсети и стали ждать. Нам написал организатор концертов, не знаю, на что он надеялся, потому что ему пришлось потратить больше денег, чем заработать. Он оплатил нашу дорогу. Сам жил чуть ли не в Карелии, и нам из Питера нужно было каждый день по четыре часа ездить к нему, он устраивал нам концерты в чайных домиках.
Туда приходили интересные люди, некоторые из них нам помогали: один знакомый вначале оплатил квартиру на пару месяцев (мы ему безумно благодарны), другой человек репетиционную точку предоставил бесплатно. Точнее мы выступили на этой точке, а он заплатил. Мы устроили там кастинг и отыскали басиста. Тот работал на складе музыкальных инструментов, и так как Леня приехал покорять Северную столицу без инструмента, басист нашел ему списанную гитару и на два года дал поиграть.
Мы стали ходить на конкурсы, знакомились с разными людьми. Однажды попали на рок-фестиваль и параллельно на отборочный тур «Алых парусов» — праздника выпускников, победители получали право там выступить. Жюри сидело на балконе в абсолютной темноте. Вдруг со сцены я вижу темную фигуру. Не понимаю, кто это, но чувствую, что петь хочу для него. Весь концерт отдавала энергию этой тени, которой оказался аранжировщик Олег Баранов. После выступления он подошел к нам:
— Я работаю только с профессионалами.
Спросила:
— То есть с нами вы работать не будете?
Он просто протянул визитку со словами: «Созвон-списон». Переписывались мы целый год. Потом выиграли очередной конкурс с треком «Простая песня» и получили право записать ее на студии бесплатно. Это сделал Олег. Через полгода мы прислали ему вторую песню — «Мама», Баранов предложил ее записать. Все это развивалось очень медленно, потому что у нас не всегда появлялась возможность приехать к нему. Денег на дорогу не было, а признаться в этом стыдно. Придумывали разные отговорки: проспали, забыли, не успели... Он был уверен, что мы просто раздолбаи.
Еще иногда нас останавливала полиция и штрафовала за отсутствие регистрации. На это уходили последние деньги. Мы с Леней работали тогда на свечном заводике, раскрашивали свечки. Там было ужасно холодно, но интересно. Часть работы брали на дом, пока не случился казус. Мы забрали из Могилева кошку, а она родила котенка. Он разнес нам всю квартиру, опрокинул на себя краску. Так как мы уже нашли ему хозяйку и она должна была за ним приехать, пришлось спасать ситуацию радикальными мерами — выдергиванием окрашенных волосков из хвоста. В финале сверху это был красивейший котенок, но с плешивым низом. Посадили его в варежку, и когда пришла девушка, честно ей во всем признались. Она его все-таки забрала, но на дом мы работу брать перестали.
Денег нам хватало, чтобы оплачивать квартиру, даже зимнюю одежду смогли себе позволить. Параллельно Леня взял учеников — преподавал игру на гитаре. Я занималась с двумя девочками вокалом, еще работала в магазине игрушек. Первую половину дня трудились в одном месте, вторую — в другом, а вечером дома. Спустя некоторое время мы перевезли в Питер и мою маму. До пенсии ей оставалось года три, но я предложила уйти раньше. В большом городе можно работать нянечкой. Вообще, она сначала приехала только с зубной щеткой и маленькой сумочкой, была уверена, что вернется обратно, а когда увидела, что у нас все плохо, решила остаться.
Чтобы купить еды, сдала в ломбард все свои украшения, в том числе цепочку — единственную память о сестре. К счастью, я успела все это золото забрать до того, как вещи вывезли из ломбарда. Сначала мама работала с нами на свечном заводике, потом нашла женщину, которая помогает подбирать персонал. Та устроила ее в несколько семей нянечкой, и у детей случился нереальный прогресс. Один ребенок не разговаривал вообще, после прихода мамы уже через месяц читал стихи. Так она проработала пять лет, ей очень хорошо платили, но я сказала: «Хватит».
Мы, белорусы, умеем терпеть. Вот и мы, проходя все эти испытания, были уверены, что так и нужно. Сложно, когда у тебя все было и вдруг ничего не стало. У нас же по сути ничего и не было: ни славы, ни денег. Как будто ты очень медленно едешь в лифте и на каждом этаже тебе встречаются люди нового уровня со своими предложениями и проектами...
— Помните свои первые большие деньги? На что потратили?
— Первый концерт в Тюмени стоил семьдесят тысяч рублей. В 2012 году мы приняли участие в конкурсе «Новая волна». Вот тогда нас подкинуло! Я, кстати, и не знала, что будем там участвовать, заявку на конкурс подал Олег Баранов. Мы не подготовили даже фонограмму. Я вышла на отборочном туре и очень низко спела песню Носкова «Снег». Тут же слышу: «Следующий». Начинаю просить, мол, ошиблась, дайте возможность спеть свою песню. Снова: «Следующий».
Потом режиссер Александр Ревзин сжалился, уговорил дать мне второй шанс. Начинаю исполнять уже своим голосом «Маму». Меня останавливают и говорят: «Ты нормальная?! Ты зачем начала с чужой песни, чужим голосом? Тебя бы никогда в жизни никуда не взяли с этой песней. У тебя вообще есть какой-то опыт?» В итоге я попала на конкурс. После «Новой волны» начался отчет новой жизни. Первый гонорар мы потратили на еду. Знаете, какое это счастье, когда идешь в магазин и покупаешь столько продуктов, сколько хочешь, а не один сникерс, который делится на всех и распределяется на четыре дня? Я до сих пор самое большое удовольствие получаю от того, что могу покупать в магазине любую еду в неограниченных количествах.
