Здесь я должна упредить вопросы, которые наверняка возникнут у части читателей: «Что могла понимать в юридических тонкостях четырнадцатилетняя девочка?» и «Откуда у нынешней Леры Листьевой такая полная информация?» Конечно, четверть века назад я ни в чем не разбиралась, но бабушка собрала в ходе пятилетнего судебного процесса с последней женой отца, категорически противившейся включению меня в число наследников, огромный подробный архив.
Став взрослой, я изучила каждый из тысячи документов и приблизилась к пониманию, какой стоимости имущество папа оставил после себя. Понятно, что его большая часть была оформлена на третьих лиц, — в середине девяностых официальных миллионеров в стране еще не было и истинный размер благосостояния многими скрывался.
На процессе Альбина заявила, будто Владислав делился с ней сомнениями, его ли я дочь. Это была такая бездарная и откровенная ложь, что люди, знавшие папу и видевшие меня — в жизни и на фотографиях, разводили руками: «Внешнее сходство поразительное! Но для таких, как Назимова, все средства хороши».
В первые полгода бабушка пыталась нанять адвокатов. При знакомстве защитники — все как один! — радостно потирали руки «Да мы для вашей внучки полнаследства отсудим!», а на следующий день звонили с извинениями:
— Простите, я вашим делом заниматься не буду.
На бабушкино:
— Почему? — отвечали уклончиво, но было понятно: кто-то отсоветовал или заплатил.
После третьего или четвертого отказа бабуля решила, что будет представлять мои интересы сама. Ходила по инстанциям, делала запросы, собирала кадастровые документы. В один прекрасный день ей позвонил неизвестный: «Будешь дальше копать, тебя саму закопают!» Но надо знать нашу бабулю: если она впряглась в борьбу за справедливость, остановить невозможно!
Исключительно благодаря ее настойчивости и самоотверженности я все-таки получила мизерную часть отцовского наследства: небольшой земельный участок в Одинцовском районе, две неновые машины «ВАЗ» и несколько акций телекомпании «ВИD». Участок и автомобили сразу продали, часть этих денег пошла на оплату моих курсов английского языка, остальное отложили — как первую малую часть стоимости будущей квартиры. Акции тоже отдали за бесценок.
Мама с ее блестящим экономическим образованием наверняка могла бы просчитать их истинную стоимость, но она в очередной раз умыла руки: «Я не хочу иметь к этому никакого отношения!» А бабулю смущало, что нужно присутствовать на собраниях акционеров и платить довольно большие взносы. Хорошо помню, как мы с ней ездили в гостиницу «Космос» и я, уже совершеннолетняя, подписывала кучу документов. Кто купил мои акции — до сих пор не знаю.
