Из времени, что провела дома, помню, что на всех телеканалах была одинаковая заставка: папин портрет на черном фоне и подпись внизу «Владислав Листьев убит». Еще помню, что постоянно звучала посвященная ему песня «Виват, король!» в исполнении Тамары Гвердцители. Это было так горестно и пронзительно, что сердце сжималось в комок.
Когда вернулась в школу, одноклассники проявили удивительную для четырнадцатилетних подростков деликатность: ни пристальных взглядов, ни расспросов. Но я чувствовала их заботу и готовность помочь, за что всем благодарна.
— А кто был инициатором вашей с отцом встречи, которая так и не состоялась?
— Бабушка Лида. Она начала наводить мосты задолго, интересовалась исподволь: «Тебе бы хотелось увидеться с папой?» Потом мы вместе отбирали мои фотографии, которые она передавала отцу через его секретаря. Когда мама об этом узнала, я и бабуля получили по полной: «Зачем вы это делаете? Не понимаете, что все это пустое?» Понятно, в ней говорили обида и уязвленное самолюбие...
Бабуля, однако, бросать начатое не собиралась. Втайне от мамы и опять через секретаря договорилась о нашей встрече втроем в начале апреля. Когда рассказала об этом мне, я тут же начала старательно худеть. Будучи пухленькой, не хотела, чтобы отец увидел меня колобком. Уже потом поняла, что смущаться не стоило, поскольку пошла в его породу: на детских и подростковых фотографиях и папа, и мой брат Саша выглядят точно такими же «пончиками».
— В ходе разговора вы упомянули о наследстве отца — насколько помню, там была не очень красивая история.
— Это мягко сказано. Как только всплыла тема наследства, гордая мама заявила:
— Я в этом участвовать не буду, нам ничего не надо!
Однако бабушка Лида воспротивилась:
— Как это «не надо»?! У дочери Влада должно хотя бы быть отдельное жилье!
— Хорошо, — согласилась мама, поняв, что бабулю не переубедить. — Если позволяет здоровье, занимайся.
И Лидия Ивановна занялась со всей тщательностью и методичностью. Ее боевой настрой не поколебал даже мощный прессинг, которому подверглась наша семья в первые месяцы после гибели папы. Маму несколько раз вызывали к следователям и долгое время не отпускали — прорабатывали возможность ее причастности к убийству. Из разговоров старших я узнала, что на месте преступления якобы видели женщину, похожую на Елену Листьеву, — со светлыми волосами и короткой стрижкой. Какой, по версии следствия, у мамы мог быть мотив, не знаю: а вдруг месть за урезанные двенадцать лет назад алименты?
Сейчас это кажется смешным, а тогда было страшно. Проверяли не только маму, но и бабушку, и даже маминого друга, с которым она тогда встречалась. Понятно, в детали происходящего меня никто не посвящал, но я видела людей в милицейской форме, которые регулярно приходили в дом, слышала, как они разговаривают с мамой, и очень боялась, что кого-то из нас посадят в тюрьму. Даже плакала ночами.
