— Да, конечно.
А через суд — это не по-человечески».
После оскорбительного иска родители совсем перестали общаться, звонки отца бабушке Лиде тоже прекратились. Потом маму обвинят, что она всюду отправляла письма с требованием сохранить прежний размер алиментов, но это очередная ложь. После гибели папы кому-то очень нужно было очернить нашу семью — возможно для того, чтобы «отлучить» от наследства.
Мы никогда не бедствовали: мама работала на двух работах, бабушка продолжала трудиться в универмаге. В доме всегда была вкусная еда, мы хорошо одевались, собирали библиотеку, отдыхали на море. Но мне с младых ногтей внушали: «В жизни ты должна всего добиваться сама и ни от кого не зависеть. Должна получить профессию, которая сможет прокормить и тебя, и твоих детей в случае, если останешься одна. В жизни такое часто бывает». Теперь, наверное, понятно, почему отцовский иск и последовавшие за ним обвинения в попытках урвать кусок так задели маму. Мы скорее свое отдадим, чем позаримся на чужое.
— Лера, как долго вы не знали, что знаменитый журналист Владислав Листьев — ваш отец?
— Не так уж и долго. Мама открыла тайну, когда мне было шесть лет. В памяти этот момент остался до малейших деталей... В первый раз я завела разговор об отце в трехлетнем возрасте. Сама, понятно, обстоятельств не помню — только в пересказе мамы: «Мы отдыхали на море, и детишки вокруг постоянно кричали «Папа, надуй матрас!», «Ну па-а-п, пойдем купаться!» Ты спросила:
— А где мой папа?
Я не стала сочинять про космонавта и капитана дальнего плавания, а ответила как взрослой:
— Твой папа полюбил другую женщину, теперь у него новая семья.
Ты выслушала с серьезным видом, понимающе кивнула и отправилась дальше возиться в песке».
Тремя годами позже мама смотрела программу «Взгляд», я крутилась рядом. Ткнула пальцем в экран:
— Почему у этого дяди моя фамилия?
И мама спокойно, будто на бытовой вопрос, ответила:
— Это твой отец.
О родстве с дядей из телевизора я не рассказала ни одной живой душе: ни друзьям во дворе, ни потом — в школе. Страшно стеснительная, закомплексованная, очень переживала, что вдруг кто-то узнает; мучилась мыслью: папа такой талантливый, такой умный, а у меня по некоторым предметам тройки. Считала себя его недостойной.
Кто мой отец, в школе было известно только директору и завучу, которые не делали мне никаких поблажек. Одноклассники узнали обо всем на следующий день после гибели папы. Второго марта я как всегда пришла в школу, но со второго урока меня забрала завуч. Привела в кабинет директора, та сказала: «Лера, иди сейчас домой и несколько дней можешь пропустить — ничего страшного».
