Летом мы с Машей отдыхали в Испании, туда позвонил Толя и сказал, что Лариса Шепитько трагически погибла на съемках. Когда я вернулась, мы с Толей пришли к Элему выразить соболезнования. Климов посмотрел на нас, достал бутылку вина и сказал: «Давайте выпьем... Именно этим вином Лариса угощала Риту в день их знакомства».
Элем очень страдал, вывести его из этого состояния было невозможно. Я звонила, приезжала. К телефону всегда подходил Герман, брат Климова.
В один прекрасный вечер призналась Толе:
— Мы должны разойтись. Я не могу быть с тобой...
— Кто он?
— Не скажу.
Но Ромашин меня в итоге уломал, и я призналась. Толя был согласен оставить все как есть, он не хотел разводиться. Но на это не могла пойти я. Склеивать разбитую чашку нельзя, битую посуду надо выбрасывать...
Я доставила столько боли Толе, постоянно казнила себя за это. А там Элем страдал из-за трагедии, которая случилась с Ларисой. Она буквально стояла между нами. Ее мама Ефросинья Яновна не отпускала меня, когда я приходила их навещать. Она хотела отдать мне все вещи Шепитько.
Элем мог позвонить мне ночью: «Рит, у тебя водки нет? Привези, а?» И я мчалась с початой бутылкой на такси. Он сажал меня в кресло, надевал наушники: «Слушай Шнитке, а я буду пить».
Однажды Ефросинья Яновна шепнула: «Зайди к нему, может, он как-то на тебя прореагирует...» Климов при виде меня сказал: «Я совершенно трезвый». А глаза были как у подбитой птицы со связанными крыльями...
И при этом мы не собирались быть вместе с Элемом. Ни-ког-да! Просто я не умею врать и притворяться, поэтому обо всем и рассказала Толе.
Через много лет, когда прах Климова предали земле, вся душа у меня испепелилась. Это была моя последняя и, пожалуй, самая сильная история в жизни...
Я и не думала уезжать в Испанию, но там у папы случилось два инфаркта. Ситуация была сложной. Когда он лежал в госпитале, мама прислала телеграмму: «Немедленно приезжай. Отец в тяжелом состоянии». Мы снова разошлись с Толей. В Испанию я вернулась на этот раз окончательно, и мне спокойно выдали паспорт.
Толя был удивительным человеком, умеющим объединять. И нас с Юлей, его молодой женой, свел. Мы подружились после ухода Ромашина, она помогла нам с Машей получить двухкомнатную квартиру у станции метро «Улица 1905 года». Когда дочь ее продала, Юля прописала нас к себе. У меня был шок, а она спокойно сказала: «Рита, а как бы на моем месте поступил Толя?»
Столько времени утекло, а как будто все было вчера! Сейчас я живу в Мадриде. Со мной рядом замечательный человек, который мне очень напоминает Ромашку. Петя, наш с Толей внук, работает в аэропорту, зарабатывает деньги себе на университет, в будущем он будет биохимиком. Петя прекрасно говорит по-русски, он очень чуткий и добрый. Любит людей, в нем живет такой же маленький наивный ребенок, какой жил когда-то в Толе. Жаль, что он так и не познакомился со своим дедом...
