Я всегда его поддерживала. Ему было важно мое мнение, он чутко прислушивался к моей реакции. Никогда не спрашивал, ждал, когда сама скажу. Знал, что если я ушла со спектакля раньше и жду его у машины, значит, все плохо. «Подожди, ведь можно что-то сделать?» — спрашивал он по дороге домой.
Когда уходил на репетицию, я давала волю слезам. Мне было за него жутко обидно. Сколько раз он собирался уходить из театра! Заметных ролей у него не было. До тех пор пока не пришел режиссер-новатор Андрей Гончаров, репертуар Театра Маяковского оставлял желать лучшего.
Стоило Гончарову поставить «Детей Ванюшина», как вся Москва побежала на этот спектакль. Саша Лазарев, Толя Ромашин, Света Немоляева — они все заблистали. И вот тут Толя начал оживать, он стал наконец получать главные роли.
Ромашин хотел, чтобы я не работала и сидела дома. Но Маша жила с дедушкой и бабушкой на Кубе с полутора лет, ей уже исполнилось четыре годика. Я пилила Толю день и ночь — мне очень хотелось работать. В один прекрасный день он попросил Гончарова взять меня в театр. Я, совершенно счастливая, бегала в массовке с остальными молодыми актрисами.
Через какое-то время Гончаров приступил к работе над «Человеком из Ламанчи». Это был новаторский спектакль, музыкальный. Помню, мы с Наташей Гундаревой пробовали репетировать Дульсинею. Однажды я спела арию на репетиции с оркестром, да так чисто, что дирижер воскликнул:
— Ребята, она спела по нотам!
Гончаров в ответ заорал:
— Кто у меня на Мерино пойдет? А на Доронину повалят!
Доронина, Лазарев и Леонов играли главные роли.
Когда Гончаров смотрел на Наташу, которая, идя по коридору, сильно косолапила, качал головой: «Зачем мы ее взяли?» А спустя совсем немного времени Гундарева стала звездой театра!
Тут в «Маяковке» появляется балетмейстер-постановщик Юра Шерлинг. Массовка в рваных юбках и майках разучивала испанские танцы, и вдруг весь наш театр влюбился в Шерлинга. Двигался он, надо признаться, блистательно.
Юра был настоящим щеголем — ходил в клетчатых пиджаках, бежевых брюках, к розовой рубашке надевал розовый галстук в тон. Смотрю, все наши ведущие актеры сменили свои вытянутые свитерки на яркие костюмы «под Шерлинга».
Однажды на репетиции Юра, сидя сзади, шепнул мне на ухо:
— Скажи, пожалуйста, тебе что больше нравится — «Сейко» или «Омега»?
Я даже не поняла, о чем речь, и ответила наобум:
— «Сейко».
И вот в один прекрасный день звонит Ромашин из театра: «Слушай, Рит, пришла посылка из Испании. На служебном входе пакет кто-то оставил».
