Толя с Гончаровым в это время ставили пьесу Генриха Боровика «Венсеремос!» про чилийскую революцию. Наступил день премьеры, я ждала мужа дома. Звонит Боровик: «Слушай меня внимательно, буду тебе периодически набирать. Что-то должно произойти, будь в напряжении. Никуда не уходи!» Сижу у телефона, Генрих звонит через каждые полчаса. Наконец таинственно говорит: «Ну все, Рита, как Толя приедет, сразу к нам!»
У Боровиков был торжественно накрыт стол, а на каждой тарелке лежал завтрашний номер «Правды». «Ребята, мы лауреаты Госпремии!» — это был необыкновенный сюрприз.
Пока мы жили в Испании, Ромашин снялся у Элема Климова в «Агонии» в роли царя Николая II. Климов даже фотопроб с Толей не делал — за сходство с последним царем еще в юности Ромашина прозвали Романовым. Съемки фильма начинались и заканчивались дважды, потом три года картина лежала на полке.
Я считаю, это лучшая Толина роль, он создал необычный образ. Его Николай II — не кровавый злодей, а любящий отец и хороший семьянин. Где-то в зарубежной газете написали, что в СССР лежат на полке по крайней мере два «Оскара»: за режиссуру и роль Николая.
С Толей во втором браке мы прожили еще семь лет. А потом случилась одна история...
Как-то позвонил Элем Климов: «Мне нужно доснять Толю, может, «Агония» наконец выйдет». Мы пришли в маленький просмотровый зал, где режиссер пересматривал материал. Когда закончили, Толя толкнул меня в бок:
— Рит, ну что?
Я была потрясена до глубины души:
— Зачем еще после этого какие-то фильмы снимать?!
Однажды Лариса Шепитько, жена Элема, пригласила меня к ним домой на набережную Шевченко. Ей надо было помочь подобрать обивку для мягкой мебели. Лариса ехала в Сан-Себастьян на кинофестиваль и решила со мной посоветоваться, где ее покупать.
«У нас в гостях испанская девушка, будем пить испанское вино», — сказала Лариса Элему, вышедшему из спальни. С маленьким Антошей, их сыном, мы долго ползали с машинками по ковру.
Стемнело. Я одеваюсь, чтобы идти домой, вдруг Лариса говорит: «Темно. Элем, проводи до такси, Рита не найдет дорогу».
Мы вышли с Элемом из подъезда и пошли дворами на Кутузовский, но до такси не дошли. Остановились в кустах сирени и стали целоваться. Это было что-то страшное!
Когда он привез меня домой, я поднялась в квартиру и села не раздеваясь у телефона. Ждала его звонка из Дома творчества, куда он отправился. Только когда позвонил и сказал: «Спи, мой ангел в золотых очках», спокойно заснула...
Самое интересное, что мы с Элемом никогда не спали, только целовались до одури. Порой он довозил меня до дома, и хотя в нашей квартире никого не было, но у нас и в мыслях не было туда подняться. Мы сидели в машине и не могли оторваться друг от друга. Это было сильнейшее платоническое чувство — с Элемом не могло быть ничего банального.
