Мама назвала меня Анэттой в честь своей подруги, дочери Раймонда Паулса. Помню, как однажды в альбоме увидела фото девушки в красивом платье, длинных перчатках и ожерелье: «Мамочка, раз я Анэтта, значит, тоже буду такой красивой?»
В это время мама с Паулсом тесно сотрудничали. Он дал ей спеть потрясающие вещи. Даже сам аккомпанировал на рояле, когда она пела его песню «Двое». Ходили слухи, что Алла Пугачева «перекрыла кислород» Легкоступовой именно из-за этой песни.
Я не верю в этот конфликт. Они обе спели ее прекрасно, но по-разному. Мама всегда меня учила: «Если сама не видела и не слышала, слухам не верь». Алла Борисовна настолько великая артистка, что до этого не опустилась бы. Да и потом, они не были даже знакомы.
Настолько уважительно отношусь к Пугачевой, что отказываюсь в это верить. Все-таки они певицы с разным репертуаром. Разве что фигура Раймонда Паулса вызвала ревность Аллы Борисовны. Из-за такого мужчины, думаю, можно поссориться. В одной программе мама рассказывала о неком человеке, который закрыл ее карьеру: «Меня скосили — и все!» Но так и не назвала его имя.
Мне кажется, в этом виновато время. Так получилось, что мама ушла в декрет, ожидая ребенка, в одной стране, а родила — в другой. 1991 год. Время развала. Поменялись законы, эстрада превратилась в шоу-бизнес.
Именно тогда произошел спад в ее карьере. На сцену стремительно ворвались, как их называют, «поющие трусы»: без голоса, без музыкального образования. Настала другая эпоха. Кто-то смог приспособиться, а кто-то нет. У мамы был такой характер — она не могла лгать. В принципе была перфекционистом. У нее всю жизнь был комплекс отличницы: если что-то делать, то на пять! А по новым правилам петь вживую было необязательно. Кто-то взлетел, кто-то был забыт...
А ведь мало кто из певцов мог похвастаться таким образованием, как у мамы. Я уже упоминала, что мама училась в Гнесинке у профессора Иосифа Давыдовича Кобзона. Она его настолько сильно любила и уважала, что при произнесении его имени у нас в семье чуть ли не вставали. Он был ее наставником пять лет. Кобзон заложил в нее азы артистизма, учил, как вести себя на сцене, как и что петь.
Они и потом не упускали друг друга из виду. Когда я родилась, Кобзон прислал маме телеграмму, где поздравлял с рождением доченьки. Когда родился Матвей, он приезжал к роддому с цветами. Кобзон всегда ей помогал, брал на гастроли, она выступала на всех его концертах. Помню, как она плакала, узнав о смерти Иосифа Давыдовича.
