— А вы знаете, куда мечтает уехать вся творческая молодежь Киева? Конечно «в Москву, в Москву!»
Самое интересное, что мои этюды понравились, и выдержав конкурс в тысячу человек на место, я поступила на режиссерский факультет. Началась моя столичная жизнь. С большим воодушевлением ходила на занятия, снималась в курсовых работах, бегала по премьерам. Да и с педагогом повезло, Мария Кнебель меня очень любила. Впереди прекрасная карьера. И все было бы хорошо, если бы однажды на улице... я не познакомилась с Сашей Липницким.
В одиннадцать утра в «Ленкоме» шел специальный просмотр спектакля «Три девушки в голубом». Это был конец ноября. Жду подруг у театра. На мне синяя фетровая шляпка и шубка из голубого мутона, которую, как я шутила, сшили из милицейских ушанок. Ко входу приближается подвыпившая компания. Я только Криса Кельми узнала, он на тот момент работал в «Ленкоме». Ко мне бросается симпатичный парень и с ходу начинает знакомиться. Я не реагирую. Когда он повторил попытку в антракте, я сдалась.
— Я — Саша.
— А я — Маша, — вырвалось у меня.
Просто пошутила, но с тех пор имя Маша приклеилось и все стали меня так называть.
Саша потащил в буфет, стал угощать коньяком и со всеми знакомить.
— Это Маша, — представлял меня друзьям.
— А где Маша учится?
— На режиссерском.
— Ничего себе! У самой Кнебель? В ГИТИСе?!
Липницкий жил неподалеку, в Каретном Ряду. После спектакля мы толпой отправились к нему домой — в трехкомнатную квартиру в одном из известных в Москве домов, где жили артисты Большого театра, эстрады и цирка. Туда часто приезжали из Ленинграда Борис Гребенщиков*, Виктор Цой, Константин Кинчев, бывали и москвичи — Петр Мамонов, Жанна Агузарова. Здесь давали концерты — знаменитые в те годы квартирники. На кухне стоял угловой диванчик с искусственной обивкой, на котором, как говорят, любил спать Цой. Он же был гибким: свернется клубочком, примет удобное положение — и нормально.
Саша Липницкий жил в этой квартире вместе с братом. Вова был мужчиной невероятной красоты, ну просто бог. Братья Липницкие из очень известной семьи: бабушка — актриса Татьяна Окуневская, мама Инга Окуневская замужем за переводчиком Брежнева Виктором Суходревом, отец и дед — известные в Москве гомеопаты. Братья принадлежали к московской богеме: импортные видеомагнитофоны, редкие пластинки, заграничные вещи, машины, дача на Николиной Горе. Саша занимался антиквариатом, находил старые иконы, дружил с крутыми валютными проститутками и воротилами советского теневого бизнеса. При этом был меценатом, открывал новых музыкантов, создавал группы.
Так совершенно случайно я попала в место силы русского рока. Мне было двадцать два года. Приехала из провинции, живу в общежитии на Трифоновской. Никогда не была белоручкой, с удовольствием готовила на всю честную компанию, бросалась мыть за всеми посуду. Московские барышни сутками сидели в Каретном, они и пальцем не шевелили и свысока смотрели на Золушку. Через три месяца призналась, что меня на самом деле зовут Ларисой. Все посмеялись и стали звать меня Машей-Ларисой.
У нас с Сашей вскоре начался роман. Однажды он забрал меня из общежития и перевез на Николину Гору: «Живи пока здесь, а там посмотрим. Не могу тебя поселить в Каретном». Дача Липницких стояла рядом с домом Михалковых, их разделял длинный забор. На огромном участке — старый дом, который построил их папа Дима. Никита Михалков строго-настрого запрещал своему младшему сыну общаться с андеграундными алкоголиками. Тема тайком от отца перелезал через забор к соседям, чтобы посидеть в интересной компании у Липницких.
