— Ладно, проехали. Ширвиндт и Михайлов все телефоны в театре оборвали: интересуются, как ты и что? Хотели навестить тебя, да, говорят, никого не принимаешь. Пусть бы пришли, засветились перед персоналом — тебя бы после этого на руках носили.
— А я и так как сыр в масле катаюсь. Заведующая отделением моя закадычная подруга. Я, если что, только к ней ложусь и Женьку несколько раз сюда устраивала. Ты посмотри, какая у меня палата — двухкомнатная! В гостиной в буфете даже посуда есть: тарелки, рюмочки.
— Вот и позови своих Шуриков — выпьете по чуть-чуть, поговорите.
— Нет! Еще мужиков здесь не хватало — чтобы увидели меня в таком обличье.
— Я же вижу — и ничего.
— Ты другое дело. А им нельзя.
Осенью, уже после начала сезона, звонит мне на сотовый:
— Вить, ты скажи им, почему мне ничего в новых спектаклях не дают? Играть хочу!
— Да ведь ты даже в «Крутом маршруте» выходить отказываешься, хотя тебе все мизансцены переделали так, что ни ходить не надо, ни на пол опускаться — сиди себе на нарах да текст говори.
— Ничего я не отказываюсь! В следующем спектакле выйду.
Звоню ей через пару дней:
— Спектакль послезавтра. Давай готовься — ходи по квартире, тренируй ноги.
— Да, да, — отвечает. — Я уже сказала Маркиной (наша завтруппой. — Прим. В. Т.), чтобы машину прислала.
В день спектакля Ольга спрашивает:
— Нина Михайловна, ну что, машину за вами высылать? — и слышит в ответ:
— Ты что, с ума сошла? У меня ноги совсем отказывают.
Однажды она все-таки приехала в театр — переоделась в робу, наложила легкий тон. Я заглянул к ней в гримерку:
— Ну как ты?
— Что-то волнуюсь ужасно...
— Ну вот еще! Шестьдесят лет не волновалась и вдруг начала. Оставь эти глупости — все будет нормально.
Отправился к себе в гримерку, сижу слушаю радиотрансляцию. О, голос Нины! Значит, все-таки переборола волнение. Выхожу из-за кулис в своей мизансцене и вижу, что роль Фисы вместо Дорошиной играет ее ученица Ульяна Лаптева. Они еще на берегу, когда Нина вводила бывшую студентку в спектакль, договорились, что молодая актриса будет полностью копировать голос и интонации Нины Михайловны. Несколько раз вместе с Дорошиной Ульяна выходила на сцену безымянной героиней, чтобы в случае, если та забудет текст, подхватить реплику.
Больше Нинок в театре не появлялась, хотя и не оставляла надежды сыграть что-то новое. Гарик Леонтьев рассказывал о ее январском (за три месяца до ухода) звонке. «Спрашивает:
— Ты можешь предложить Табакову, чтобы мы с ним сыграли в «Пяти вечерах»? Конечно, не молодую пару, которую он и я изображали в конце пятидесятых, а старшую — где Ефремов с Толмачевой.
Я, честно говоря, растерялся:
