— Да, — говорит мне одна девчонка, — у меня отец охотник. Есть у нас два соболя.
— Ну зовите его, — говорю, — я бы купила.
Принесли шкурки, которые оказались какими-то рыженькими, а в Москве и вовсе выяснилось, что они испорченные. Хорошо, что купила недорого...
Были и особо запомнившиеся встречи. Расскажу об одной — из более поздних. В Бодайбо — что, по одной из версий, означает «Подай Бог» в искаженном произношении местных старателей — встречавший меня администратор, не спросясь, договорился с бодайбинским священником, что я обязательно к нему зайду: она, мол, всегда в церковь заходит!
И вот выхожу я из гостиницы прогуляться и вижу — всюду (город маленький) развешаны написанные от руки объявления: «Сегодня в 17.00 в нашей церкви состоится встреча с заслуженной артисткой Н. Величко». Я оторопела. Встреча со зрителями в церкви — такого еще не было. В тюрьме — было, в универмаге — было, в детском саду — было. Но вроде не пойти — нехорошо. В пять прихожу. Маленькая деревянная церковь, идет служба. Верующих — три человека. Батюшка, отец Василий, подходит, испуганно говорит: сейчас, сейчас... Я прошу не беспокоиться.
Постепенно в церковь начинает сходиться народ, который, я вижу, сюда и заглянул-то впервые. Бомжи, подвыпившие парни и девушки, ну и немного прихожан. Делать нечего. Батюшка просит «поделиться духовным опытом». Рассказываю, какие святые места удалось посетить, говорю о великих русских подвижниках Сергии Радонежском, Серафиме Саровском... Получилась не то встреча со зрителями, не то проповедь. Подарила священнику иконку святого Игнатия Брянчанинова, он мне — Казанской Божией Матери. И молитвослов — «на память о встрече с прихожанами». Храню как реликвию...
В семидесятые годы у меня наступили не самые благополучные времена. Работы стало меньше, и я снималась в основном на периферии: в Молдавии, Узбекистане. В Москве об этом частенько никто не знал, хотя у меня были только главные роли. Но и эта работа мне нравилась, к тому же она попросту давала средства на жизнь.
