— А что это за кнопочка? И почему у вас книжки все прикреплены? Трясет вас?
— Бывает, — сказал капитан.
И тут началась такая качка, что не только книжки — я сама летала бы по всей кабине, если бы он вовремя не успел меня схватить в охапку. Оператор еле уберег камеру... А потом танкер просто встал.
— Что теперь делать? — запаниковала я, боясь, конечно, не гибели, а своего опоздания к эфиру.
— Ждать, пока изменится ледовая ситуация, — туманно ответил капитан.
Чтобы не терять времени, мы бегали по судну, и я приставала с вопросами к суровым морякам. Те так устали от московской журналистки, что дружно объявили бойкот: перестали давать интервью. Потом оттаяли, поголовно влюбились и однажды даже устроили специально для меня вечер бардовской песни. Наконец ледокол двинулся дальше... Но когда добрался до платформы, оказалось, что погода нелетная. А добраться до станции можно было только на вертолете. Внизу разгуливали белые медведи, их прикармливали сгущенкой. Из-за глобального потепления они голодают, поэтому спускать на лед человека было бы крайне опасно.
От ледокола до платформы около километра. В результате к танкеру подъехал строительный кран, на крюке которого висела люлька. Ограждение на ней хлипкое — сетка с большими дырками, через которые я легко могла выпасть с тридцатиметровой высоты. Капитан предупредил: «Если хорошая погода, за десять минут тебя перенесут, а если плохая — за день». Часа два я там болталась на ветру, а оператор успел заснять мое необычное отбытие к станции. Потом его тоже переправили на кране к платформе, где возвышалось странное сооружение, похожее на колбу. В нем жили нефтедобытчики, и мы наконец смогли с ними пообщаться. А нам еще предстоял обратный путь на танкер в подвесной люльке...
В общем, впечатлений на работе хватало, и я даже не задумывалась, что на любовном фронте полный штиль. Для меня такого фронта просто не существовало... Это для молодой девушки ненормально! Но меня вымуштровали на канале: «По клубам не ходи, лицом не свети». В эфире застегивали на все пуговицы — ни грудь, ни плечи открывать было нельзя. В моем шкафу висели одни пиджаки. Даже запрещали улыбаться в камеру: «Твоя улыбка отвлекает от новостей». Я была как солдатик, человек в футляре. И в обычной жизни из образа не выходила — всюду появлялась с непроницаемым лицом. Думаю, немногим хотелось с такой девушкой общаться. Конечно, я была телеведущей, в меня «дистанционно» влюблялись какие-то бизнесмены, выходили на связь, звали в рестораны. Но натыкались на ледяную стену.
