Поначалу мне очень нравился гастрольный характер работы, ведь дома я жил в одной комнате с мамой. Ну а в нашем театре не было своего помещения, только репетиционная база. И мы по полугоду бывали на гастролях. Если повезет — достанется отдельный номер. Номер с товарищем — тоже неплохо, с ним всегда можно договориться. Первые годы все было прекрасно. И даже маленькие зарплаты не имели никакого значения: как артист первой категории получал всего сто тридцать рублей.
Но с возрастом гастрольная жизнь стала утомлять: особенно угнетали бытовые условия в провинциальных гостиницах. Помню, приехали в Уфу. Заходим с Виктором Рябовым в номер:
— Вить, какая твоя койка?
— Вот эта!
— А моя тогда вон та.
Бросили вещи, я смотрю на подушку, а она какая-то бугристая, оказалось — набита кусочками поролона, который в окна вставляют для утепления. «Хватит с меня чужих подушек», — подумал я.
Ну и к тому же к двадцати пяти годам в голове сложилось, что мне нужна семья. И я целенаправленно стал искать невесту. Хотелось влюбиться и жениться, чтобы у меня было много детей. Фантазировал, как мы всей семьей обедаем и на столе супница стоит. У меня супница ассоциируется почему-то не с парадным сервизом, а с большой счастливой семьей.
И вот в Пицунде на отдыхе я познакомился с Натальей, с которой мы прожили тринадцать лет и в итоге так драматично расстались. Когда поженились, я удочерил ее дочку Катю. Она тогда маленькая была и почти сразу назвала папой. Посмотрела на меня и как-то неуверенно сказала: «Папа?» И так она произнесла это слово, все перевернулось внутри. Я спросил, конечно, про родного отца, оказалось он давно не появлялся, но, как говорится, Бог ему судья. И я стал папой.
Нельзя назвать эти тринадцать лет безоблачными, было и плохое, и хорошее. И я, конечно, не сахар. Но последние пару лет было особенно тяжело — в семье постоянные скандалы, даже вторую дверь поставил, чтобы соседи по лестничной площадке нашу ругань не слышали.
Как это случилось? Я такой человек, что всегда виню себя, даже в тот раз. Наверное, мне нужно было по-другому себя повести. Вот, например, стоишь на светофоре, и вдруг въезжают сзади. Кто виноват? Конечно, тот, кто въехал. Но я считаю, если не с женой разговаривать, а глянуть в зеркальце заднего вида, то можно вовремя увидеть, что подъехавшему сзади не хватает дистанции. Сейчас мне кажется, что я должен был просчитать возможные последствия, когда сообщил Наталье, что мы больше вместе жить не будем. Потому что встретил другую женщину, Марину, которая, как мне тогда показалось, была той самой, настоящей любовью. Но не мог поступить иначе, потому что в жизни я не лгу.
