Снимали в Марокко. Приезжаю на пляж, где уже собралась вся группа, и тут появляется Дима. В одной руке чашка чая, в другой — багет с надкушенной горбушкой. Обрадовался: «Лена приехала! А я жутко замерз, целый день снимали на ветру. Хочешь?» — спросил он, протягивая хлеб. И мы тут же, укутавшись в пледы, съели этот багет, я ведь тоже была голодная, с дороги. Вечером допоздна засиделись вдвоем в баре, болтали о путешествиях, фильмах, музыке.
Съемки проходили в ноябре, вся группа в пуховиках, а мы с Димой практически без одежды. И нам сделали маленькое укрытие с подветренной стороны огромного камня: набросали одеял, подушек, отработав очередной дубль, мы ныряли туда, чтобы немного погреться. Конечно, за пять съемочных дней, проведенных в такой романтической атмосфере, наше сближение было неизбежным.
Мне надо было в Париж, а Дима остался еще ненадолго. Написал СМС: «Ты улетела, и все потеряло краски, хочется побыстрее закончить съемки и увидеть тебя».
Когда я приехала в Москву, у нас начался роман. Жил Дима в то время в новостройке на Ходынке. По отделке его трехкомнатной квартиры сразу было видно, что здесь поработал дизайнер, но по какой-то причине не довел дело до конца. Кухня в американском стиле и гостиная, в которой находились всего три предмета: огромный телевизор, кожаный диван и журнальный столик, были объединены в одну большую студию. В комнате поменьше — никакой мебели, лишь вечно раскрытая гладильная доска и пуфик с наваленной на него одеждой. Спальня уютная: кровать, кресла, шторы в спокойных бежево-коричневых тонах. Ванных было две, и они поражали воображение: Билан в то время был увлечен культом воды. Одна полностью облицована черным кафелем, в ней Дима смывал темную энергию, накопленную за день; во второй — панно с изображением витрувианского человека Леонардо да Винчи, призванное, видимо, восстанавливать силы.
В квартире постоянно бывали гости. Вваливались огромной толпой: Катя Арно, Юля Волкова, Лали Виспер — Димина первая любовь, с которой у нас и сейчас сохраняются добрые отношения, множество незнакомых мне парней и девушек. Я спрашивала:
— Кто эти люди?
— Не знаю, — отвечал Дима, — зацепились на мероприятии.
Он ставил на стол тарелки с орешками, печеньками, купленными по дороге в супермаркете, мы слушали музыку, играли на PlayStation, смотрели диски со старыми советскими фильмами — Дима их обожает. У Билана удивительная способность создавать в доме доброжелательную атмосферу, в которой совершенно незнакомые люди чувствуют себя уютно.
Жила я по-прежнему у родителей, правильнее сказать — у них была моя перевалочная база.
