«Из дома не выйдешь, пока не дашь согласия на развод», — сказала я, заперев дверь. Андрон написал на листке: «Я, Михалков Андрей Сергеевич, не возражаю против расторжения брака с гражданкой Аринбасаровой». Когда выпустила его, он побежал вниз по лестнице и крикнул: «Дурочка ты, Наташка! Эта бумажка все равно недействительна!..»
Наши отношения начались на съемках фильма «Первый учитель». Экранизация повести Чингиза Айтматова была его дипломной работой во ВГИКе.
По паспорту он Андрей Михалков, но в титрах писал Андрей Михалков-Кончаловский, потом стал просто Кончаловским. Андроном его звали друзья и близкие с подачи деда — знаменитого художника Петра Петровича Кончаловского.
Андрон долго искал исполнительницу на роль Алтынай. Взрослые актрисы не подходили по внешним данным. Маленькие были не в состоянии передать драматизм судьбы этой девочки. Первая (и на тот момент уже бывшая) жена Андрона, балерина Ирина Кандат, посоветовала ему поискать героиню в Хореографическом училище при Большом театре: «В старших классах учатся несколько талантливых и хорошеньких девушек из Казахстана. Им около семнадцати, а на вид — лет двенадцать-тринадцать».
Кончаловский пришел в училище, но не в мой выпускной класс, а к ребятам на год младше, и заинтересовался Раушан Байсеитовой. Велел второму режиссеру пригласить ее на «Мосфильм». Тот согласно кивнул, а записать имя и фамилию забыл. В результате, чтобы вызвать «актрису» на студию, ему пришлось звонить в интернат при училище:
— Здравствуйте! Я ассистент режиссера Кончаловского. У вас учится очень симпатичная девочка из Казахстана. Фамилию не помню...
— Вы, наверное, имеете в виду Наташу Аринбасарову? — в училище многие прочили мне карьеру киноактрисы. Считали, что есть данные.
— Да, наверное! У нас для нее интересная роль.
Увидев меня, Андрон обалдел. Во-первых, это была не Раушан. А во-вторых, в казенной одежде не по размеру, шапке-ушанке и суконных ботинках, которые мы называли «прощай, молодость», — вид у меня был еще тот! Под пальто обнаружилось миленькое платьице, в нем я смотрелась совсем иначе. Кончаловский успокоился, стал рассказывать о фильме. Потом, кстати, я познакомила его с Байсеитовой, но он уже не рассматривал другие кандидатуры.
В училище начались госэкзамены. Перед самым дипломом я получила телеграмму от Андрона из Фрунзе: «Срочно вылетай на кинопробы». Педагоги всполошились: «Какие пробы? Ты блестяще окончила училище и должна работать в театре, завоевывать положение. А если тебя утвердят, с балетом придется распрощаться.
Съемки растянутся не на один месяц, ты потеряешь форму!» В то время «посланцы» республик, учившиеся в Москве, после окончания вузов отправлялись домой. И я должна была вернуться в Алма-Ату, стать артисткой Казахского театра оперы и балета. Педагоги настроили мою маму, приехавшую в Москву. Она заявила: «Никаких съемок! Едем домой!» Я не очень рвалась в кино и с легким сердцем дала телеграмму: «Извините, сниматься не могу». Начались звонки. Андрон орал в трубку: «Ты негодяйка, мерзавка! Обманула меня, сказала, что будешь сниматься, а теперь подводишь? Это же мой дипломный фильм! Прилетай хотя бы на пробы!» Уговорил приехать на два дня. Мы с мамой отправились во Фрунзе.
Пробы были тяжелые. Меня нарядили в рванье, вымазали грязью, а потом очень много дублей в кадре оскорбляли и били.
