И ведь сшили!
У нее были золотые руки, и она ими все делала с удовольствием. А потом так радовалась тому, что получилось, что этой радостью проникались все вокруг. Наталия Петровна могла создать шедевр буквально из ничего. В кладовке у нее лежали мешки всяких лоскутков, обрезков тесьмы и кружев. Помню, достает какие-то лохмотья: «Надо смастерить новый абажур». Сделала каркас, обтянула оранжевой тканью и сверху нашила кусочки кружева. Получилось очень красиво. Абажур потом долго висел в гостиной над обеденным столом из карельской березы. Под ним было так уютно...
Дом Михалковых на Николиной Горе был деревянный, серый, с белым балкончиком. На двух этажах — семь комнат. В кухне — большая печь с вмонтированным баком. Когда готовили, вода нагревалась, ею мыли посуду.
Все было очень просто, без затей. Наталия Петровна жила на втором этаже, но уступила свою комнату нам с Андроном. Схитрила: «Мне уже тяжело лазить по лестнице».
Когда у сыновей пошли дети, Наталия Петровна построила на участке еще один деревянный дом — для себя и мужа, а старый отдала Андрону и Никите. Владения Кончаловской были небольшими. Внизу — холл, столовая и комната хозяйки. Наверху — «апартаменты» Сергея Владимировича и маленькая гостевая. В последние годы там жили компаньонки Наталии Петровны. Михалков редко появлялся на даче. Он был крупным общественным деятелем, председателем правления Союза писателей РСФСР и много ездил. Жена смеялась: «Я Сереженьку чаще вижу по телевизору, чем наяву». Но зато когда Михалков приезжал на Николину Гору, это был настоящий праздник.
Мы обязательно готовили то, что ему нравится. Особенно он любил говяжьи почки в сметане с картофельным пюре.
Иногда Сергей Владимирович появлялся не один, а с гостями, не только нашими, но и зарубежными. При мне как-то привез Жюльетт Греко и Мишеля Пикколи. Достаточно часто у Михалковых бывали Петр Капица, Леонид Коган, Святослав Рихтер, Фаина Раневская, Рина Зеленая, Борис Ливанов. Борис Николаевич мне очень нравился, а его сын Василий первое время — нет. Слишком резко и фамильярно он вел себя с Михалковым. А потом Вася как-то принес сказки собственного сочинения, стал читать их вслух, и я заслушалась. Подумала: «Какой талантливый и тонкий человек! Грубость — лишь маска, защита». Ливанов-младший открылся совсем с другой стороны.
В этом доме любили и умели принимать самых разных людей, накрывали шикарные столы.
Сергей Владимирович этим очень гордился. Когда гости набрасывались на очередной деликатес, говорил: «А м-мы т-так каждый день п-питаемся. Да!»
Он был живой и непосредственный — как ребенок. Возможно, поэтому ему так удавались детские стихи: Сергей Владимирович творил играючи. Однажды Михаил Ромадин принес пачку картинок. Там были изображены всевозможные транспортные средства — от старинных карет до ракет. Михалков сидел на кухне, обедал. Мишу тоже усадили за стол. Он сказал: «Сергей Владимирович, я тут рисунки сделал. Посмотрите, пожалуйста, на досуге. В принципе, может получиться книжка, если вы стихи напишете».
Михалков, с аппетитом поедая суп, взял картинку, посмотрел на нее секунд десять и произнес: «Люди ездили по свету, усадив себя в карету. Но пришел двадцатый век — сел в машину человек». И потом так же с ходу выдал еще несколько коротких стихов. В результате действительно появилась чудесная детская книжка — «От кареты до ракеты».
Наталия Петровна говорила: «Сережа безумно талантлив». Хотя частенько правила произведения мужа — Михалков принимал ее критику.
Они очень любили друг друга. Как-то я была на даче, а Кончаловская уехала в Москву. Сказала, что останется там ночевать. Рано утром звонит Сергей Владимирович:
— А где Наталия Петровна?
— Она же к вам поехала.
— Мы поссорились, и она ушла. Я очень беспокоюсь.
У меня внутри все оборвалось. Наталия Петровна любила бродить по лесу в одиночестве и часто уходила очень далеко. Я удивлялась:
— Как вы не боитесь одна гулять?
— Да кому я нужна! — смеялась она.
— А если поскользнетесь и упадете?
— Ну и что? Плюхнусь, а потом встану да пойду.
Однажды рассказала, как поздним вечером за ней увязался мужик. Довольно долго шел следом в темноте, и Наталия Петровна заволновалась, обернулась и спросила: — Вам от меня что-то нужно?
Он смущенно:
— Да нет, я просто один идти боюсь.
Мы так смеялись!
Михалков звонил каждые десять минут на протяжении нескольких часов: «Ну что?
