Однако отступать было некуда. За меня взялись всерьез, через какое-то время мог откатать очень прилично, но сил хватало ненадолго: мой рекорд — пять минут без падений. Работали мы на стадионе «Лужники» по ночам, я приезжал после вечернего спектакля. Выматывался страшно. Хоккейная наука давалась мне с таким трудом, что Борис Майоров и Вячеслав Старшинов даже поспорили: научусь я когда-нибудь нормально кататься или нет? Бывало, хоккеисты сговаривались и, стоило выехать на лед, бросали меня на борт катка со всей силы, чтобы артист на своей шкуре почувствовал, как тяжело им хлеб достается. Однажды так бросили, что я сломал палец на руке.
Старшинов был моим дублером, изображал Дуганова на средних планах. Некоторые сцены снимали в ходе реальных матчей, игроков «Динамо» и «Спартака» переодевали в майки с надписями «Ракета» и «Металлист».
Зрителей предупреждали: все в порядке, ошибки нет, идет съемка. Однажды на матч пришел Юрий Гагарин и моментально попал в кадр. На съемках настоящих игр я всегда сидел на скамейке запасных рядом со Старшиновым и Майоровым. Но если в перерыве рвался к ним в раздевалку поговорить, попросить совета, тренер Всеволод Бобров закрывал перед моим носом дверь, считал, что негоже тратить золотые десять минут отдыха спортсменов на дилетанта. Я его просто ненавидел.
Фильм Гольдину помогал монтировать художественный руководитель картины Владимир Павлович Басов. Без него вряд ли получилось бы что-то путное. Ему я и обязан популярностью, свалившейся мне на голову, когда «Хоккеисты» вышли на экран. Между нами установились добрые отношения.
Кто знал, что именно Басов станет причиной моего самого большого разочарования в женщине? Но до этого было еще далеко.
Мой любимый кинорежиссер — Татьяна Лиознова. Познакомились мы на картине «Три тополя на Плющихе». Мой персонаж — муж главной героини, которую играла Татьяна Доронина. Она очень требовательный к себе и другим человек и славится своим, мягко говоря, непростым характером. Но у нас отношения сложились, хотя сперва и мне досталось. Должны были снимать сцену, где Григорий мчит невесту на телеге. Лежим с Дорониной на сене, солнце палит, а сигнала к началу съемки все нет.
— Да что же это?! — заволновалась Доронина и ко мне, требовательно: — Слава, в кино всегда так? Вы же опытный человек, скажите.
— По-всякому бывает, — отвечаю меланхолично, но через минуту вопрос повторяется с той же эмоциональностью. И такое продолжается с полчаса. Я уж не знал, куда деваться. Наконец эпизод сняли. Вздохнул с облегчением. Через пару дней Лиознова спрашивает:
— Что, Слав, сильно тебя Танька достала?
— Откуда знаете?
— Материал проявили. Ты там улыбаешься, а глаза злые. Хочешь посмотреть?
У Татьяны Михайловны сниматься мне очень понравилось. Она позвала через несколько лет в «Семнадцать мгновений весны». Все ходила вокруг, ходила: «Нет, ты этого немца сыграть не сможешь. И этого не сможешь...» Я уже согласен был хоть часового без слов сыграть, если есть что сторожить!
Но в один прекрасный день она говорит: «В нашем распоряжении единственная фотография шестидесятилетнего Аллена Даллеса, завтра приходи на студию, гримируйся и — в кадр». Так я стал главой разведки США.
Грех жаловаться, везло мне на роли, режиссеров, партнеров. Но если ждете рассказов о моих романах на площадке, то вот здесь должен вас разочаровать. Да, удивлю недоверчивых читателей: я не «гулял» в привычном понимании этого слова. Мы были так воспитаны, что влюбленность, как правило, заканчивалась браком. Мать с детства внушала: «Уважай женскую честь и достоинство». Может, поэтому я и женился четыре раза.
Впервые узаконил отношения с Леной — той самой девочкой, которой писал письма без ошибок.
