Я поначалу боялась: судьба у папы была непростой, складывалась трудно. Но потом все же решилась и не жалею об этом.
Поскольку с Гошей мы так и не расписались и после родов я переехала из общежития в квартиру, которую снял для меня театр, «желтая» пресса сочиняла, что Лежава бросил меня одну с тремя детьми, что я без денег и голодаю. Все это смешно. В действительности я, наоборот, немного поправилась. Выглядела прекрасно, кожа была бархатная, как персик. Никакой послеродовой депрессии не наблюдалось и в помине. На это просто не было времени — про мам тройняшек не зря говорят: она либо быстрая, либо мертвая.
Гоша тоже никуда не девался, приходил, сидел с детьми, когда я играла антрепризные спектакли. Помогал не только он, но и мама, подруги. Так что с трудностями справлялась, в панику не впадала и «грудничковый» период вспоминаю с удовольствием.
В ноябре детям исполнится уже по три года: самый интересный и сложный возраст, когда формируется характер. Вот несколько зарисовок из жизни нашей семьи.
...Камень, брошенный Андреем, летит в Платона и — бац! — попадает прямо в спину. Раздается рев. В гневе несусь к сыновьям, виновнику достается по первое число, хотя я понимаю, что Андрей пока просто не умеет взвешивать последствия своих поступков.
Еще он сильно ревнует к братьям, отпихивает их, чтобы пробраться ко мне поближе. Объяснения, что мама любит всех троих одинаково, не действуют. Однажды Андрюха даже сбросил Платона со стола и тот чуть не свернул себе шею. Я долго беседовала с ним с глазу на глаз. Толкаться перестал, теперь если разозлится, кидается всем, что подвернется под руку.
Конечно, я хочу, чтобы дети росли добрыми, открытыми. Для этого надо научить их нормально общаться — вот где требуется поистине ангельское терпение. Пока любая, даже спокойная игра вроде пазлов или паровозиков через десять минут заканчивается дракой. И если Платон — мыслитель, Тима — дипломат, то Андрюшке в нашем трио выпала роль разбойника.
Гоша говорит:
— Андрей в меня. Я в шесть лет телевизор разбил.
— Как?!
— Что-то не понравилось, я взял дедушкин молоток и расколотил наш «Рубин».
— И что с тобой сделали?
— Ничего. Что со мной сделаешь? Убежал.
— Я бы на месте родителей выдрала тебя как следует.
— А меня простили.
— Ну вот она — ошибка воспитания!
Но Гоша пропускает мою реплику мимо ушей и гордо повторяет:
— Андрей точно в меня.
Это еще вопрос: я тоже могла отличиться. Однажды в детском саду набрала корзину тополиного пуха, подкралась к воспитательнице и высыпала его ей на голову. Она меня, понятно, наказала, я рыдала с подвываниями, хотя прекрасно понимала, что получила за дело. В общем, у Андрюши достойные гены со стороны и папы и мамы. Но мы считаем, главное не давить на ребенка, а просто его любить.
Перед тем как дети уснут, я посижу у каждой кроватки: это время наших разговоров один на один. Когда свет погашен, мальчишкам легче откровенничать: «Мама, был гром, но Тима не испугался» или «В лесу было страшно».
Они у нас очень эмоциональные, восприимчивые, с ярким воображением. Вот, например, недавно показывала им фотографии дедушки Андрея, моего папы.
— Он живет на небе, вы его никогда не видели.
— Я видел, — откликнулся Платон.
— Где?
— На улице.
— И что дедушка Андрей там делал?
— Ничего. Просто смотрел на нас.
У меня от этих слов прямо мороз по коже...
