Был момент: сменился директор, пришла суровая дама, с которой у Гали сразу не сложились отношения, и она решила увольняться. Отец, услышав об этом, вмешался в ситуацию:
— Ты что, плохой учитель, не справляешься с работой? Тебя ненавидят ученики, не уважают коллеги?
— Нет.
— Тогда как ты можешь уйти? Директор еще двадцать восемь раз сменится, а ты должна остаться.
И Галя его послушалась.
В школе сестра встретила будущего мужа. Она тогда только устроилась работать лаборанткой, а Игорь учился в десятом классе.
Потом он поступил на физтех, и вскоре они поженились. Поначалу жили все вместе на «Соколе»: сестра с мужем спали в одной комнате, родители в другой, а мы с бабушкой — на кухне. У папы уже хватало заслуг, чтобы обратиться куда следует с просьбой решить свой жилищный вопрос. Но просить он не привык, так что со временем молодым купили двухкомнатную кооперативную квартиру в рядовом доме на «Речном вокзале». Отец помог сделать первый взнос. Остальное Галя с Игорем выплачивали сами, учились и работали, растили сына Алешу.
Нас с сестрой родители никогда не жалели. И считаю, что это правильно. Трудности закаляют характер, а спортсмену он необходим. Мое спортивное будущее выглядело привлекательно. Мы с партнером Георгием Проскуриным завоевали золотые медали на Всемирной Универсиаде.
Но совершая круг почета, я упала на дорожку, ведущую к пьедесталу, и переломалась так, что с большим спортом пришлось распрощаться. Диагноз «Хронический вывих плеча» не оставлял никаких надежд на выздоровление. Смиряться с тем, что в девятнадцать лет жизнь закончилась, я не собиралась. Решила осуществить давнюю мечту — поступить в ГИТИС. Сообщила об этом родителям.
— Это что за вуз? — поинтересовался папа.
— Государственный институт театрального искусства имени Луначарского. Таня хочет пойти на балетмейстерское отделение, — пояснила мама упавшим голосом.
Повисла пауза, после которой папа отчеканил: — В нашей семье артистов не было и не будет.
Иди, дочка, на каток, набирай группу, тренируй учеников. Без работы не останешься никогда и будешь там счастлива. Не заметишь, как жизнь пролетит.
Я рада, что последовала его совету. Начинала на Стадионе юных пионеров, плеяда моих олимпийских чемпионов выросла там. Мы строили его своими руками. Каток предназначался специально для фигуристов, борта были низкими. А в девяностые это намоленное, святое место отобрали, сначала открыли автосалон, потом рестораны, фитнес... Сто пятьдесят раз ходила к московскому руководству с просьбой вернуть нам стадион — тщетно. Своего катка я до сих пор не имею. Мне кажется, не использовать мои знания и опыт в подготовке фигуристов, способных показать высокие результаты, просто неразумно.
Я — дочь своего отца, поэтому в работе никогда не довольствовалась малым, не страшилась трудностей, ставила высокую планку и старалась ее перепрыгнуть. «Жук и Чайковская работают тренерами уже по нескольку лет. Чтобы стать способной конкурировать с ними, ты должна работать по двенадцать часов в сутки», — говорил папа. Ни на одном столичном катке столь долгого времени мне и моим подопечным выделить не могли. И я начала мотаться по стране в поисках льда. В провинции получить в свое распоряжение каток было проще. С отцом мы теперь виделись урывками. Я ведь еще и пару раз замуж отходила.
Однажды попросила отца посмотреть на Ирину Моисееву и Андрея Миненкова. Он пришел, сел на трибуне, после тренировки говорит: «Таня, у него слабые спина и живот, тяжело спускает партнершу с поддержек».
И мы с Миненковым увеличили силовые нагрузки, стали уделять больше времени атлетической подготовке. Ира с Андреем прошли путь от юношеских «разрядников» до заслуженных мастеров спорта, чемпионов.
Помню, пыталась узнать у отца несколько упражнений, которые помогают его игрокам сохранять физическую силу и форму, и получила ответ: «Принесешь три своих упражнения, так и быть, покажу тебе одно». Он постоянно что-то придумывал, хотел, чтобы и я напрягла мозги, не давал родной дочери никаких поблажек. В другой раз пришел ко мне на тренировку, когда был прокат номера. Я не надела коньки. Он посмотрел на меня так, что кровь застыла в жилах, и ушел. Считал, что тренер обязан сам выполнять все то, что требует от учеников.
Когда Моисеева с Миненковым впервые выиграли серебро на Олимпийских играх (золото получили великие Пахомова и Горшков), я вернулась в Москву окрыленная. Парила в облаках от счастья, пока папа не приземлил: «У нас за второе место с работы снимают». Лишь после того как мои ученики привезли пятую золотую олимпийскую медаль, он сказал мне: «Ну здравствуй, коллега!» А всего у моих учеников на сегодняшний день сорок одно золото на чемпионатах мира и Европы и восемь олимпийских медалей высшей пробы.
Многие годы вместе с папой нашу сборную по хоккею тренировал Аркадий Иванович Чернышев. Владик Третьяк вспоминал, что он был полной противоположностью отца — даже в ходе игры сохранял спокойствие, сдержанность, в то время как отец реагировал на все суперэмоционально. Вот пример: наши ведут в счете.