Ошибался. Незадолго до маминой кончины ей вернули тот вклад. Перевели российские рубли в американскую валюту — получилось восемьсот сорок шесть долларов.
В девяностые и у меня начались проблемы. Стадион юных пионеров — главную тренировочную базу — отобрали. А ни одного дня тренировок пропускать нельзя. И тогда я собрала своих учеников и перебралась с ними в Америку. Продолжала работать на страну, готовить российских чемпионов, но за океаном. Ни Спорткомитет, ни Олимпийский комитет России не перевели нам ни единой копейки. Никто из чиновников не поинтересовался, как мы живем, что едим, на какие средства арендуем лед, заказываем костюмы. Всех устраивало, что каждые четыре года мои ученики приносят стране олимпийское золото.
Откуда брались деньги? Два часа в день тренировала зарубежных спортсменов, а восемь часов — работала со своими. Американцы помогали, директор катка не брал деньги за лед, когда катались мои российские ученики. Известный американский антрепренер Том Коллинз, организующий турне звезд фигурного катания по США и Европе, выделял средства. А когда мои ребята начали выигрывать все подряд, стали отдавать треть заработанных денег на расходы.
Мне приходилось думать не только о них, но и о том, как обеспечить моих родителей.
Знаменитый американский клуб «Нью-Йорк Рейнджерс» приглашал отца на работу. Но искали они его через Спорткомитет и получили ответ: «Тарасов болен». Месяц болен, два, три... Мы узнали о приглашении с опозданием и случайно, папе дозвонился Арне Стремберг:
— Анатолий, что с тобой?
— Ничего.
— Ты в курсе, что «Нью-Йорк Рейнджерс» предлагал тебе трехмиллионный контракт?
Они больше миллиона в год тренерам никогда не платили. Почему ты отказался?
— Я об этом предложении ничего не знал.
Да он бы и не поехал. Считал невозможным выдавать иностранцам профессиональные секреты — ему казалось, что это предательство родины. Папа не предполагал, что пройдет год и лучшие российские хоккеисты отправятся играть за американские и канадские клубы.
Однажды спросил:
— Дочка, почему ты не сказала, что надо и мне ехать работать в «Нью-Йорк Рейнджерс»?
— А ты не спрашивал.
Думаю, если бы папа работал за рубежом, он прожил бы дольше. Но его туда не пустили. Не разрешили даже отправиться в Канаду, где имя Тарасова увековечили на церемонии в Зале хоккейной славы в Торонто. Мы узнали об этом, когда в один прекрасный день во двор нашего дома въехал лимузин с дипломатическими номерами и посол Канады передал отцу перстень и дощечку с его именем. Позже я сама побывала в Зале хоккейной славы. Под портретом отца прочитала: «Мир должен быть благодарен России за то, что подарила ему Анатолия Тарасова».
С возрастом у спортсменов, особенно великих, обостряются болячки, дают о себе знать старые травмы. У Леши Ягудина и Лены Водорезовой заболели суставы, у Жени Плющенко стерлись позвонки... Папа набрал лишний вес, заболели ноги, да так, что он не смог ходить, потребовалась операция по замене тазобедренного сустава. Денег на нее ни у меня, ни у родителей не было. Ничем не помог и армейский клуб, где папа прослужил сорок лет. И тогда на помощь пришла Канадская хоккейная лига, там сказали: «Мы сделаем все, чтобы спасти великого Тарасова».
Я только что вернулась с Олимпиады в Калгари, где мои ученики снова взяли золото и мне впервые заплатили за победу четыре тысячи долларов. Сразу же отправилась к председателю Спорткомитета: «Разрешите отвезти отца на операцию в Канаду. Он не знает языка, не сможет объясниться с врачами.
Я должна находиться рядом. Деньги на поездку у меня есть».
Трусливый чиновник перепугался, что два знаменитых тренера могут сбежать (если б я такое планировала, давно бы осуществила), и не выпустил меня из страны. Маме тоже не разрешили сопровождать отца. Операция прошла успешно, но после нее требовалось долгое время на реабилитацию. А ухаживать за папой было некому. Ему назначили сильные обезболивающие, и состояние беспомощности, которое наступало после них, страшно его пугало. Отец мог выпить сколь угодно много, но никогда не пьянел. А тут не слушались руки, трудно было оторвать голову от подушки. Перепуганный, он звонил мне, кричал в трубку:
— Таня, меня хотят отравить! Скажи им, пусть прекратят колоть наркотики.
