Дочь Анджапаридзе назвали Софико — в честь ее бабушки, так на свет появилась знаменитая Софико Чиаурели. Мы с ней дружили до самого конца ее жизни.
Когда меня крестили, священник сказал: «Что за имя — Нани? Нет такого в грузинском языке», — и меня нарекли Ниной. Мама всегда отмечала два моих праздника: в июле — день рождения и в январе — именины.
Как-то незаметно Мераб оттеснил остальных моих друзей и начал активно ухаживать, проявлять свое мужское начало: встречал, провожал, дарил цветы, книги. В какой-то момент чуть с ума не сошла, так к нему физически тянуть стало.
Знакомые мальчики, а у меня и в консерватории, и в ансамбле было много друзей мужского пола, не понимали, почему я предпочла им Мераби, спрашивали: «Нани, что ты нашла в нем особенного?
Почему с ним гуляешь?» Разве на такие вопросы ответишь? Это природа во мне говорила, она всегда разум застилает.
Мама была не против наших встреч, Мамаладзе ей нравился, к тому же она хорошо знала его родителей. Отец и мать Мераба работали на Тбилисском авиационном заводе № 31. Он — главным инженером, она — химиком. Замечательная была женщина, очаровательная.
Однажды поздно вечером мама вошла в комнату, присела на краешек кровати и спросила:
— Нани, что ты думаешь о Мерабе?
— Хороший, добрый, мне нравится. А тебе?
— Детка, он из достойной семьи. Это очень важно!
И вскоре к нам в дом пришли его родители. Только тогда я поняла, что отношения с Мерабом зашли слишком далеко.
Говорю маме:
— Не хочу выходить замуж!
— Ты что? Это не игра!
Иду к папе:
— А ты что скажешь?
— Нани, слушай маму. Ее слово для тебя закон.
Вот такое удивительное уважение проявляли грузинские мужчины к своим женам. Все думают, что восточная женщина лишь на кухне стояла, нет, у нас в стране такого не было. Мужчины на руках носили своих женщин, еще до недавнего времени все благородные люди так поступали.
Поняла, что пути назад нет, и решила: «Когда стану женой, все свое внимание переключу на мужа». Хорошо, что мама вмешалась. Она обожала моего жениха, но перед свадьбой поставила условие:
— Мераб, Богом прошу, не мешай девочке петь! Нанина родная тетя была профессиональной певицей с редким тембром голоса. Вышла замуж, муж не разрешил ей петь, загубил талант. Не поступай так со своей женой.
Мамаладзе ни секунды не сомневался: — Ольга Александровна, слово даю!
О свадьбе не хочу вспоминать.
Расскажу в двух словах: никаких длинных платьев и другой помпезности. Конечно, пришли наши родные, молодежь собралась, многие мальчишки были просто убиты моим поступком. В свадебное путешествие поехали в Батуми, вернулись, и я переехала к мужу. Как мама и говорила — дружная хорошая семья, обеспеченная, но было одно «но». Из дома родителей я ходила на занятия пешком, всего-то и надо было перейти площадь, а теперь приходилось довольно долго ехать на трамвае, да и после вечерних концертов «Рэро» возвращалась в полной темноте.
Когда я переехала к Мамаладзе, мама много ночей проплакала. Узнала об этом, кинулась к ней: — Что тебя беспокоит?
— Ты уехала, и наш дом опустел.
Как теперь жить? — она с грустью огляделась вокруг.
И я решила вернуться с мужем к родителям. Не передать, как мамочка была счастлива, когда мы с Мерабом оказались под ее крылом.
Квартирка четырнадцать метров, а четверо взрослых людей живут в ней в мире и согласии — сейчас это кажется удивительным, но для нас было естественным. Мама как мудрый человек старалась сделать так, чтобы всем было удобно, как говорится, все острые углы сгладить. У папы тоже был необыкновенный характер — сильный и одновременно добрый, мягкий. Не помню, чтобы он хоть раз заговорил с нами на повышенных тонах, сказал что-то резкое. Ценил покой и тишину в отношениях.
