
Растут посреди сугробов — пошел и нарвал!»
Наш разговор в коридоре гостиницы я считала своего рода помолвкой, а потому даже невинного кокетства ни с кем себе не позволяла. И вдруг меня в общей душевой находит официантка: «Лида, вот ты где! Всю гостиницу обегала! Тебя мужчина в кафе ждет. Красавец! Рост под два метра, глаза голубые... Говорит, по делу».
За столиком сидел парень лет двадцати пяти. И впрямь красавец — с таких только картины писать. При моем появлении вскочил, отодвинул стул:
— Присядьте, пожалуйста.
— Не стоит. Слушаю вас.
— Мне не хотелось бы здесь разговаривать. Неподалеку есть хороший ресторан...
— Я никуда не поеду.
Говорите здесь.
— Прошу вас...
Чувствую, как внутри нарастает раздражение:
— С чего вы взяли, что я соглашусь ехать невесть куда с незнакомым мужчиной?
— А мы, между прочим, знакомы. Вы были у нас с Крючковым позавчера. Моя команда вас на уху приглашала.
Мы действительно были в гостях у какой-то то ли хоккейной, то ли футбольной команды, где нас угощали ухой.
— Я вас не помню. Или говорите о своих важных вещах здесь, или я ухожу.
— Не уходите, — в голосе парня послышалась мольба, — для меня это очень важно. Если вы боитесь ехать одна, давайте возьмем с собой Свету — официантку, которая вас разыскала.
— Боюсь?! Вот уж нет! Я за себя постоять умею — будьте спокойны, — и, «войдя в штопор», махнула рукой: — Поехали!
Как была, с мокрыми волосами, села в новую белоснежную «Волгу». Через четверть часа мы вошли в ресторан, где был накрыт шикарный стол. Я демонстративно отодвинула стул подальше. Села:
— Ни пить, ни есть не буду. А теперь излагайте, что у вас за проблемы.
И он начал «излагать». Рассказал, что два года состоит в браке и до встречи со мной считал, что очень любит свою жену:
— Но увидел вас и понял, что по-настоящему еще никого никогда не любил.
В данной ситуации я должен чувствовать себя виноватым перед женой, но этого нет. Наверное потому, что знаю: она, как и я, завтра может встретить кого-то — и вся прошлая жизнь окажется для нее неважной.
Признание было очень искренним, и мне стало жаль Сергея. Заговорила мягко:
— Я помолвлена, и сейчас у меня такое ощущение, что даже слушая вас, совершаю что-то не очень порядочное по отношению к Николаю Афанасьевичу.
Из парня будто выпустили воздух, голова втянулась в плечи.
— Поймите, я отвергаю не вас конкретно, — продолжила я мягко. — Вы — мечта любой женщины, но Николай Афанасьевич мне поверил, понимаете? Он увидел во мне человека, который не предаст... И я не сломаю его веру.
— Вы любите Крючкова?
— Это чувство больше, чем любовь. Внутри все заполнено только им.
— Я понял, — голос прозвучал глухо. — Давайте я вас отвезу.
По пути в гостиницу Сергей спросил:
— А когда Николай Афанасьевич приезжает?
— Через четыре дня.
— Разрешите заехать за вами, чтобы встретить его в аэропорту?
— Спасибо, лучше я найду машину.
— Пожалуйста, не отказывайтесь.
Если не хотите оставаться со мной наедине, я возьму жену. Вот мой телефон — позвоните обязательно.
Кто нас, женщин, поймет? Я по сей день даже себе самой не могу объяснить, зачем накануне прилета Крючкова набрала номер Сергея. Он, как и обещал, приехал с женой — юной яркой красавицей. Мы отправились в аэропорт, встретили Николая Афанасьевича. Возле гостиницы Сергей, отозвав меня в сторону, сказал: «Пока ехали, меня преследовала одна мысль, одно желание: разогнаться — и направить машину в дерево. Чтобы ни у кого — ни единого шанса...» Больше я с ним не общалась.