
Я пыталась убежать, но ноги не слушались. Хотела позвать на помощь — не могла, ужас сдавил горло. И тут мне в спину вонзился нож...
Удары сыпались один за другим. От дикой боли я закричала. И проснулась.
— Мама! — позвал из соседней комнаты маленький сын. Он испугался моего крика. Я успокоила его, укрыла одеялом:
— Спи, Игорь. Просто сон плохой приснился.
— А ты скажи ему: «Уходи», — пробормотал малыш, закрывая глаза.
— Обязательно, — пообещала я.
Открыла окно в спальне и сказала в темноту: «Куда ночь, туда и сон». Когда-то слышала, что именно так надо сделать. Но «заклинание» не подействовало. Кошмар возвращался снова и снова. Знать бы, что он значит! Кто-то замышляет против меня зло? Но кто? Во сне я не видела своего преследователя. Только тень.
На часах начало четвертого, неплохо бы еще поспать. Хотя едва ли удастся, сердце бьется как сумасшедшее. А через пару часов вставать, утром летим на очередные гастроли. И я опять буду умирать от страха, пока самолет не коснется земли.
Аэрофобия возникла внезапно. После тяжелого шестнадцатичасового перелета из Сингапура в Лос-Анджелес.
«ВИА Гра» ездила на зарубежные гастроли. Я и так была на нервах, а тут еще в новостях объявили об авиакатастрофе в Европе. В небе столкнулись два самолета. Меня потрясла эта трагедия. В тот раз долетела нормально, но пережитый шок, видимо, стал спусковым крючком паники, появившейся позднее.
Однажды возвращались из Москвы в Киев. Жара страшная, градусов тридцать пять. Сели в самолет, ждем десять минут, двадцать, тридцать, но не взлетаем. Спрашиваем стюардессу:
— Что случилось?
— Ничего, — улыбается она, — небольшие технические неполадки.
А мне накануне приснилось, что самолет наш падает.
Очень медленно и страшно. Проснулась от ужаса. И вот теперь наяву начинается колотун. Пытаюсь успокоиться и не могу. Подзываю стюардессу:
— Выпустите меня! Я ухожу!
Директор наш в шоке:
— Надя, ты что? Куда собралась?
А я твержу:
— Выпустите! Я не полечу!
Началась цепная реакция. Глядя на меня, другие пассажиры тоже стали возмущаться, и в результате нас всех высадили. Улетели мы позже, на другом самолете, в котором я почувствовала себя вполне нормально.
Приступы паники повторялись с пугающей частотой.

Как будто меня кто-то сглазил. До «ВИА Гры» никакой аэрофобией не страдала. Правда, я и не летала. Некуда было. Жила в провинции. Пришла в группу совсем молоденькой — в восемнадцать лет...
Бабушка моя тогда расстроилась. Она женщина простая, деревенская. Узнав, что внучка стала артисткой, спросила:
— Ты что же теперь, как Пугачева будешь?
— В каком смысле? — не поняла я.
— Петь и гулять до старости лет!
— Не знаю, так далеко не загадываю.
— А зря. Ох, Надя, шла бы ты лучше на юридический!
Баба Женя видела меня служителем Фемиды.