Прощаться ни с кем не стала, чтобы не прерывать веселье. Тихонько нырнула в прихожую, надела шубу.
Вдруг кто-то берет меня за рукав. Сосед по столу, исполнитель Бетховена.
— Вы уже уходите?
— Да.
— Жаль. Я правильно запомнил ваше имя — Людмила? А меня зовут Андрей. Извините, что сразу не представился.
— Ничего.
— А можно, я вам позвоню?
Я пожала плечами: — Вообще-то я незнакомым свой номер не даю.
— Но мы ведь уже познакомились.
— Хорошо, запишите.
Вышла на улицу — и тут же забыла.
И о похожем на Костолевского красавце, и о том, что дала ему номер.
Дня через два звонок. В трубке — бархатный мужской голос:
— Людмила, это Андрей.
— Какой Андрей?
— Тот, что играл Бетховена.
— А-а-а! Добрый день!
— Наверняка у вас дома есть инструмент.
— Есть. Пианино.
— Можно, я приду и поиграю для вас?
И тут у меня с языка само собой срывается:
— Приходите.
Кладу трубку и начинаю себя ругать: «Совсем ты, Хитяева, сбрендила — позвала в дом чужого мужика!»
Тут же снова хватаюсь за телефон и звоню своей подруге Лиде Крючковой, вдове Николая Афанасьевича Крючкова: «Приходи, пожалуйста! У меня гость будет, я его второй раз в жизни увижу. Боюсь один на один оставаться».
Разве Лида подругу в опасности оставит?! Сидим на кухне, Крючкова меня подкалывает: дескать, ну ты, Хитяева, даешь!
Куда делась твоя осмотрительность?
Звонок в дверь. Входит Андрей. В короткой замшевой куртке с белой меховой оторочкой, на шее — красный шарф, шевелюра присыпана мелким снежком:
— Здравствуйте, милые дамы! Я принес бутылку хорошего французского вина.
Выпили по бокалу, ведем светский разговор. Мне на глаза попадается недавно подаренный сборник стихов моего знакомого — молодого, но очень талантливого поэта. Читаю вслух несколько строф, следом — дарственную надпись на первом листе: «Любимейшей актрисе, красивейшей женщине Людмиле Хитяевой...»
Гость недоуменно вскидывает брови: — А как эта книга попала к вам?
— Что значит «попала»?
— в свою очередь изумляемся мы.
— Но она же подарена Людмиле Хитяевой.
— А перед вами, молодой человек, вы думаете, кто? — с легким негодованием вопрошает Крючкова. — Вы вообще знаете, в чей дом попали?
И вдруг Андрей резко наклоняется вперед и выкрикивает:
— Людмила Хитяева — это вы?!!!!
Я киваю головой.
— Моя любимая актриса... «Тихий дон», «Евдокия», «Поднятая целина»... — будто в полубреду, перечисляет он. — Но вы же совершенно не похожи на своих героинь.
Рафинированная леди с изысканными манерами, рассуждаете о Бетховене...
Лидка смеется:
— Конечно, не похожа. Она же в фильмах казачек играла, неграмотных крестьянок.
Бедняга пришел в себя нескоро. Полчаса мы еще посидели за столом, а потом он направился к инструменту. Играл, пел романсы. Изумительно сильным, проникающим в душу голосом. Сидевшая за его спиной Лида показала мне большой палец: дескать, во!!!
С того вечера Андрей стал меня навещать. Оказалось, он, как и я, кроме хорошей музыки любит поэзию. Мы устраивали друг для друга литературно-музыкальные вечера, обсуждали новые книги, фильмы.
Случалось, к нам присоединялась одна из моих подруг. В тот вечер на огонек заглянула Аня Шатилова. Послушав, как Андрей поет и играет, подкинула идею: «А почему бы вам не сделать программу, в которой Люда будет читать стихи, а Андрей — играть и петь?»
За подсказку Ани мы ухватились с радостью. Прекрасная возможность и заняться творчеством, и заработать! Последнее было особенно актуально для Андрея. В конце девяностых даже офицеры спецслужб (мой новый знакомый был одним из них) получали зарплату, которой едва хватало на пропитание. А у него рос сын, которого Андрей, несмотря на то что был с женой в разводе, считал своим долгом обеспечивать.
Программу мы составили и отрепетировали за несколько недель.
