Но для Саши наши приятельские отношения ничего не значили.
Я решила воспользоваться старыми связями и позвонила в Казань влиятельному другу. Он помог попасть на телеканал «Столица». И я стала вести программу «Ночной канал». Как только появились деньги, сняла квартиру. Не хотела стеснять Ольгу Васильевну.
Однажды взяла телефон, стала чистить записную книжку. Там накопилось слишком много ни о чем не говорящих мне номеров. О некоторых людях я и думать забыла. Наткнулась на пометку «Саша Д.» и долго не могла взять в толк, кто это — мужчина или женщина. Настроение было веселое, решила выяснить, что за человек. Звоню:
— Саш, привет.
И слышу довольно сердитый мужской голос:
— Алло! Кто это?
— Это Айгуль.
— Гулька, привет! — раздается на другом конце провода.
Я думаю: «Что за наглость! Меня Гулькой никто и никогда не называл». Начинаю осторожно выяснять личность нахала:
— Давно не созванивались, как ты поживаешь?
— Отлично! Я теперь живу за городом. Приезжай в гости.
— Почему бы и нет...
— Приезжай, правда! У меня тут очень хорошо.
Я просто душой отдыхаю от Москвы.
— Как-нибудь непременно, — обещаю я. А сама думаю: «Ага, как же! Жди! По голосу слышно, как ты «отдыхаешь». Принял на грудь и балдеешь на природе. Собутыльника ищешь?»
Попрощалась с загадочным Сашей и решила его «удалить». И тут получаю эсэмэску: «Пришли мне ММS. Давно не общались. Хочу посмотреть, как ты сейчас выглядишь». Смеха ради отправляю фото двухлетней давности. И мы начинаем переписываться. Среди всякой ерунды он вдруг пишет: «Я завтра уезжаю в Суздаль на съемки». Я заинтригована. Он телеведущий или корреспондент? Перебираю своих знакомых — нет, не сходится. И тут, наконец, вспоминаю давнюю встречу в клубе. Так это Домогаров?! Ну и ну... Он, наверное, тоже меня не вспомнил и захотел посмотреть, что за девица объявилась в его мобильном.
На следующий день он уехал на съемки фильма «Царь».
И оттуда слал эсэмэски. Рассказывал, как снимается, что делает в свободное время. Обычно мы переписывались по вечерам. Иногда Домогаров пропадал на два-три дня, а потом опять объявлялся. Я быстро поняла, что у него очень тяжелый и неровный характер. Он мог мило общаться, а потом вдруг вскипеть на ровном месте: «Все, хватит, вопрос исчерпан!» — и сгинуть. Я удивлялась, какой он нервный. Но понемногу стала проникаться симпатией к этому странному человеку. Чем-то он меня зацепил.
Однажды во время очередного «сеанса связи» почему-то призналась: «Жутко хочу в баню». Я ее с детства люблю. В Москве в баню не выбиралась и соскучилась по хорошему пару.
Домогаров не отреагировал на мою реплику, но на следующий день написал: «Еду в Москву. Если хочешь, приезжай. Баня у меня есть».
Конечно, я понимала, что ехать к почти незнакомому человеку в загородный дом, может быть, и не стоит. Но завелась: хочу — и все тут! Стала себя убеждать, что ничего страшного в этом визите нет, Домогаров — человек приличный, известный. Написала, что приеду. Саша предложил встретиться в 22.30 у Театра имени Моссовета, после его спектакля.
Дело было в мае. Дни стояли теплые. Подъезжала к Маяковке, когда позвонил Домогаров: «Ты где? Я жду у железных ворот». Вхожу во двор и оглядываюсь. Где же он? Набираю номер — не берет трубку. Проходит несколько минут. Наконец звонит: «Посмотри перед собой».
Я смотрю и понимаю, что стою рядом с его машиной. Пока крутилась по сторонам, он сидел и рассматривал меня в разных ракурсах. Приценивался? Решал: брать или не брать?
Господи, но какой же он старый и страшный... У Александра Юрьевича есть привычка носить очки на кончике носа и глядеть на окружающих поверх стекол. Ему кажется, что это очень стильно. А по-моему, ужасно. Нелепые очочки делают лицо порочным и отталкивающим. Именно такого, крайне неприятного Домогарова я увидела тогда в машине. И опешила. Было желание развернуться и бежать без оглядки. Тем более что перед свиданием я почитала в Интернете про «секс-символ российского кино» и узнала, что он не дурак выпить и покуражиться.
«Что делать? — пронеслось в голове. — Нет, посылать его неудобно. Ладно, съезжу один раз в гости. Это ни к чему не обязывает. Не съест же он меня, в самом деле». Ослепительно улыбнулась и села в машину. Домогаров не заметил моих сомнений. Он привык к всеобщему обожанию и восторгу.
Пока ехали, я себе твердила: «Ничего страшного. Посидим, пообщаемся и уеду». Решила: если баня запирается изнутри, я, пожалуй, схожу попариться. Если нет — ни за что!
Как ни смешно, но я была уверена, что между нами ничего не будет. Не воспринимала Домогарова как объект сексуального влечения. Он не выдерживал сравнения с красивыми и молодыми мужчинами, с которыми я крутила романы до него.
Ехали долго, от МКАДа — минут сорок, не меньше.
