— Не понимаешь? Не хочешь — мой запиши.
Я забила в телефон цифры и для краткости написала просто «Саша Д.». Ушла с вечеринки и про странное знакомство забыла.
А вскоре московское житье меня окончательно измучило. Ничего не клеилось, как я ни билась — ни актрисы, ни певицы из меня не получалось. По ночам мучили кошмары, просыпалась в холодном поту и в ужасе думала, где взять денег на метро и хоть какую-то еду. Родителям я наконец написала, что нахожусь в Москве. Но соврала, что все нормально, — мол, записываю песни, хожу на телевизионные кастинги.
Однажды стало так худо, что не утерпела и позвонила папе: — Папочка, милый, мне очень плохо без вас, одной...
Я здесь больше не могу!
— Ну так возвращайся! — тут же сказал он. — Нечего там делать.
У меня словно камень с души свалился. Я боялась показаться слабой, а папа все понял без лишних слов. И я уехала из Москвы.
Съездила в Лениногорск, погостила у родителей и вернулась в Казань — учиться. Продержалась целый год. А потом снова потянуло в Москву. Я не покорила столицу, да куда там — она меня просто не заметила, и это было невыносимо. Не в моем характере терпеть поражение или чье-то равнодушие.
Я уже была научена горьким опытом и на этот раз обо всем позаботилась заранее. Договорилась с Ольгой Васильевной о том, что первое время поживу у нее, привезла целый чемодан тряпок — весь свой гардероб, прозондировала настроение знаменитых знакомых.
Решила, что надо начинать с телевидения.
Позвонила Цекало:
— Саша, помоги попасть на какой-нибудь канал! Ты же знаешь, я в Казани была телеведущей.
Он стал мямлить что-то неразборчивое:
— Надо подумать... Я не знаю...
Так ничего и не сделал, хотя был уже большим начальником, руководителем дирекции на Первом канале. А ведь весь прошедший год мы общались. У Цекало тяжело болел отец, и я часто звонила Саше из Казани, старалась поддержать. Поздравляла с праздниками, с днем рождения.
