Но даже несмотря на эти заработки, денег было в обрез. Поэтому один раз, видя, что на пароходе никто не проверяет билеты, мы их не стали покупать. А потом выяснилось, что контролер стоит на выходе. Что делать? Тут пошел страшный ливень. И Олег разыграл целое представление: картинно упал в лужу, я — на него... Еще кого-то задели, началась свалка... И контролер сказал: «Да проходите уже, ребята! Устроили тут столпотворение!» Несмотря на все трудности, мы с Олегом были по-настоящему счастливы в эти дни. И ничего не боялись. Хотя ведь могли сойти за шпионов. В одном селении бдительные колхозники даже доставили нас к председателю, чтобы проверить наши личности. Тогда ведь, начитавшись газет, все граждане «ловили шпионов». Вот на такой-то случай и пригодились маршрутные книжки из Туристического клуба. Без преувеличения можно сказать, что в Москву мы вернулись повзрослевшими.
Позже Олег говорил мне: «Если бы не та наша поездка, «Современника» бы не было. Он родился там, из нашего «передвижного театра». Но еще до «Современника» Олег попробовал себя в качестве режиссера в нашем Центральном детском. Поставил пьесу «Димка-невидимка» — блистательный водевиль с куплетами, танцами, шутками. Олег на репетициях воодушевленно творил. Ему кто-то говорит: «Я танцевать не умею». А он: «Танцуй, как умеешь!» Я ему жалуюсь: «Не могу я петь, слуха нет...» — «Можешь! Не слышишь музыку? Хрен с ней! Давай!»
Практически сразу Олега, вчерашнего студента, позвали преподавать в Школу-студию МХАТ, где он нашел общий язык со студентами. Его советы были четкими, ясными, конкретными. Не случайно именно среди некоторых своих учеников он нашел актеров для «Современника» — Ефремов ко всем присматривался уже тогда. Повсюду видел и «вербовал» единомышленников. Например, рассказывали, что Лилю Толмачеву — свою первую жену, он переманил в «Современник» из Театра имени Моссовета, где та репетировала Нину в «Маскараде». Он ее встретил на улице и заявил: «Твоя Нинка никому не нужна! Это прошлый век! Давай сейчас же к нам. Во всяком случае, попробуешь». — «Так когда же мне пробовать? Я целый день в театре». — «Балда, да мы сами все где-то работаем и днем заняты. У нас репетиции в полночь только начинаются!» Это было еще до того, как «Современник» получил имя и дом — актеры действительно вели двойную жизнь. И ночью приходили репетировать к Ефремову.
А когда «Современник» был собран, Олег ушел из Детского театра. Он и меня приглашал с собой. Но я ответил нет, и Олег кивнул: «Понимаю». Он видел, что я нашел себя в Детском театре, а репертуар «Современника» был мне не близок. Как друг Ефремов понял меня, и больше к этой теме мы не возвращались. И, главное, наша дружба не прервалась. Это же редко бывает, что такой человек, как Олег — прирожденный лидер, находит в себе силы думать не только о том, что ему нужно от друзей, но и о том, что нужно самим друзьям.
Вообще, со временем становилось ясно, что, несмотря на то что Ефремов плотно окружен людьми, по натуре он одиночка. Он и от женщин под конец жизни устал. В последние годы Олег предпочитал жить один. Любовь как страсть утратила для него смысл. А любовь как взаимная верность, семейное счастье в принципе была не для него. Мельтешение на кухне, забота, женское воркование ему всегда были в тягость. В конце концов, женщины даже в молодые годы никогда не стояли у него на первом месте. Главное дело Ефремова, страсть номер один — театр. И для него это стояло намного выше всех жен, всех детей и, если честно, всех друзей тоже.
2014 год
