— Помните ли вы период, когда Элину приняли в Малый театр? Наверное, ей было нелегко, все-таки уже за тридцать, а она только начинает в театре. Да еще в таком известном...
— Не надо забывать, что она уже проработала два или три сезона в Вильнюсском театре. И там она сразу начала с главных ролей. Это не то, что приехала провинциальная барышня завоевывать столицу, так не было. А главное — ах как же она была хороша! И кто бы что ни говорил, зрители ее сразу приняли. Я это видела, ведь ходила на каждый новый спектакль. Конечно, без интриг не обошлось... Если бы Элина была такой серой мышкой, ни у кого не было бы к ней претензий. Но она была эффектна, талантлива и, конечно, возбуждала ревность и зависть. Я очень хорошо помню, в каких сложных отношениях она была с Руфиной Нифонтовой, красавицей и блестящей театральной актрисой того времени. Между ней и Элиной не было ни дружбы, ни взаимного тяготения, они шли все время «ноздря в ноздрю» в этой бесконечной «скачке». Однажды Руфина накануне премьеры с Элиной в главной роли даже позволила себе поднять тост за ее провал... Но никто не видел, одна я видела, как сестра рыдала, когда Нифонтовой не стало. Элина не могла себе представить, что человек, с которым она пусть и враждовала, но работала бок о бок многие годы, ушел безвозвратно. Сестра тяжело пережила это событие... Театральные «паучьи» дела — они же очень сложные. Артисты, по-моему, сами не понимают, как они друг к другу относятся. Кажется, что враждуют, а на самом деле обожают. И наоборот. В Малом, где она прослужила шестьдесят лет, я видела все ее спектакли, многие пересматривала по нескольку раз. О театре Элина говорила с особой интонацией: «На сцене совершенно иное пространство, мне все там легко. Никогда ничего не болит, ничто не отягощает. Я из течения своих лет исключаю то время, что проживаю на сцене. Это сохранение мое».
— Надо сказать, что свое место примы Быстрицкая все-таки завоевала. Зрители о ней говорили как о легенде. Коллеги относились с уважением...
— Разумеется, бывало всякое — театр не аптека. Но сестра моя по натуре всегда была искренней и прямолинейной. Мы дома шутили: как оглобля — и это не порицание. Что думала, то и говорила. Характерный эпизод: Игорь Ильинский ставил в Малом театре «Госпожу Бовари», на главную роль назначил собственную жену — актрису Татьяну Еремееву. Элине это не понравилось. Шептаться по углам — не в ее характере, вот и заявила Ильинскому прямо в лицо: «Как можно давать Татьяне роль Эммы — с ее-то фигурой?!» Понятно, какие у них дальше сложились отношения. Потом, когда мне об этом рассказывала, сама себя корила: «Разве так можно?! Меня убить мало». Прошло много лет, Игоря Владимировича уже не было на свете, и однажды его вдова, по-прежнему служившая в театре, сильно травмировала руку. Кто-то кричит:
