После окончания училища меня брали в шесть московских театров, в том числе и в знаменитую Таганку. Но я продолжал грезить о сцене Вахтанговского театра, буквально целовал его колонны, когда проходил мимо.
Наш педагог Владимир Георгиевич Шлезингер поставил мне отрывок из «Трех мушкетеров», с которым я и показывался во все театры. Я играл Бекингема в «Трех мушкетерах», но мечтал сыграть д’Артаньяна. Ведь я приехал завоевывать Москву, как гасконец когда-то — Париж.
Показал этот отрывок и в Вахтанговском. Но Евгений Рубенович Симонов, главный режиссер, меня не взял, сказав напутствие: «Юра, вы по духу вахтанговец, но у меня в театре смена поколений. Могу дать роли только лет через пять-шесть. Сейчас ничего не обещаю». Я очень долго переживал. Пока Шлезингер не посоветовал: «Иди в Сатиру. Там много наших». И я никогда в жизни не жалел, что послушался его совета. С моего курса нас взяли троих: Раю Этуш, Юру Воробьева и меня. Когда мы все выходили из кабинета главного режиссера театра, Валентин Плучек сказал: «А вы, Юра, останьтесь. Я думаю, у вас будет счастливая судьба в нашем театре...»
И началась моя жизнь и судьба в Театре сатиры, в котором я служу до сегодняшнего дня. Это было время его бешеной популярности. На улице зрители в ожидании, когда откроются билетные кассы, жгли костры.
Главный режиссер сразу дал мне несколько главных ролей в своих спектаклях, естественно, я был занят во всех массовках. Приходилось играть по 32—34 спектакля в месяц!
Помню, я играл матросика в постановке «У времени в плену». В роли Всеволода Вишневского, революционного драматурга, был Андрей Миронов. В масштабной постановке на революционную тему вся труппа облачилась в комиссарские кожанки и матросскую форму. В одной из сцен матросы должны были закружиться в танце с девушками. Так получилось, что мне почему-то девушки не досталось. Я не растерялся и разыграл мимическую сцену «танец сам с собой». После спектакля Андрей Миронов сказал: «Хорошо начинаете!»
Вскоре я получил роль Скалнаса, деревенского паренька, который играл на пиле, в спектакле «Клеменс». Кстати, это был первый спектакль, который я видел в Театре сатиры. Помню, как я подумал: «Боже! Куда я попал?!»
