Мама приехала в Москву из Харькова, как когда-то Людмила Гурченко и Наталья Фатеева. У нее был кошмарный акцент. Она с ним отчаянно боролась, занималась ночью специальными упражнениями, понимала, что с харьковским говором не видать ей больших ролей.
Однокурсники восхищались ее прямотой и ярким талантом. Борис Галкин, мамин однокурсник, как-то рассказывал о первом появлении мамы в стенах «Щуки»: «Мы уже учились месяца два, как на занятиях появилась Нина Русланова. Вера Константиновна представила ее и попросила что-нибудь нам почитать. Когда она закончила, Вера Константиновна сказала: «Ниночка, я не знаю, чему вас учить — вы совершенная актриса». Она всегда была отважна, способна рисковать собой во имя роли. Это было и в танце, и в физическом движении, и на фехтовании. Правду-матку сплеча рубила. В этом была ее сила и урок для нас...»
Пока мама училась, она жила в общежитии на Федотке. Долго спала на раскладушке, потому что мест не было, и подрабатывала в соседнем травмпункте. Мама вспоминала, что в Москве ей в ту пору было все время холодно. Пальто у нее не было, она зимой ходила в вязаной кофте. Гостинцев и денег ей из дома никто не присылал. Да, собственно, и дома-то не было. Все сама, сама...
И тем не менее это было счастливое студенческое время! Училище заменяло все — дом, семью. Все с упоением репетировали отрывки, порой ночевали в зале на матах, в общаге бывали не так часто.
Маме было 23 года, когда она переехала в Москву. Она была старше многих своих однокурсников. А курс ее был талантливым: Володя Качан, Леня Филатов, Саша Кайдановский, Борис Галкин, Иван Дыховичный... Все они были очень дружны.
Особенно мама подружилась с Кайдановским, Каином, как его звали все друзья. Он ее очень жалел, потому что сам, когда разошлись родители, месяц провел в детдоме и знал, что это такое. А еще к тому же они оба были провинциалами: он из Ростова-на-Дону, она из Харькова. А в Москве к провинциалам относились свысока. Надо было всегда быть на голову выше во всем: в таланте, трудолюбии и упорстве.
Мама рассказывала, что однажды Кайдановский пришел к ней в общежитие и предложил:
— Нина, давай, я буду твоим братом.
— Как это? По суду, что ли?
Он рассердился:
— По какому суду? Давай разрежем себе руки, сольем кровь в чашку и выпьем. И будем кровными родственниками.
Он был человеком начитанным, видимо, где-то в умных книжках про это вычитал.
После ритуала братания Кайдановский всегда заступался за «кровную сестру». А еще их роднило то, что оба были предельно честными. Кайдановский ненавидел актерство в жизни, мама, думаю, этому научилась у него.
Однажды зимой Саша, Гена Матвеев и мама после последнего экзамена зашли в шашлычную. Вышли на улицу, а в сугробе пьяный человек лежит. Они стали его поднимать, тут подъехала милиция: «Ваши документы. Вы что это делаете?» Милиционеры решили, что троица хочет обчистить карманы пьяницы, скрутили их и отвезли в отделение. Кайдановский стал возмущаться: «На каком основании нас задержали? Вы сталинисты какие-то!» Из-за стойки выскочили два милиционера и в ярости стали его избивать. Мама кинулась их разнимать. В потасовке ей кто-то двинул кулаком в лицо. Подскочил Гена. И тут началось! Сашу с Геной избили. Мама побежала к Вере Константиновне просить защиты. Педагог стала звонить по всем инстанциям и просить за своих студентов. На следующий день суд вынес приговор: арест на 15 суток. Когда «заключенных» сажали в машину, Вера Константиновна громко крикнула: «Сашенька, милый, ты там внимательно смотри, такого ты не увидишь нигде! И запоминай характеры!» На что Саша улыбнулся и подмигнул: «Ну что, едем на занятия. Характеры изучать».
