«Приезжаю я к себе на дачу. Тут бы выпить хорошенько от трудов праведных, поесть да храповицкого — не правда ли? — но не тут-то было. Моя супружница уж давно стережет. Едва ты похлебал супу, как она цап-царап раба божьего и — не угодно ли вам пожаловать куда-нибудь на любительский спектакль или танцевальный круг? Протестовать не моги. Ты — муж, а слово «муж» в переводе на дачный язык значит бессловесное животное, на котором можно ездить и возить клади сколько угодно, не боясь вмешательства общества покровительства животных. Идешь и таращишь глаза на «Скандал в благородном семействе» или на какую-нибудь «Мотю», аплодируешь по приказанию супруги и чахнешь, чахнешь, чахнешь и каждую минуту ждешь, что вот-вот тебя хватит кондратий. А на кругу гляди на танцы и подыскивай для супруги кавалеров, а если недостает кавалера, то и сам изволь танцевать кадриль». (А.П. Чехов, пьеса «Трагик поневоле», 1889 год.)
В дачных местах, где обитал народ попроще, еще встречались так называемые бродячие труппы — группа бедных актеров, которые на лето сбивались в артель и бродили по поселкам. Были и бродячие музыканты. И даже шарманщики! Когда шарманщик подходил к даче и начинал свой «концерт», то к нему спешила или сама дачница, или горничная, если это была богатая дача, и давала ему несколько медных монет. По дачным местностям бродило много цыганок. Они заходили в сад, в палисадник или прямо в дачное помещение и настойчиво предлагали дачникам и особенно дачницам погадать. Разумеется, они не приближались к богатым дачам, где им в лучшем случае могли сунуть кусок хлеба с кухни. Вообще, кстати, вся жизнь кипела не у парадного входа, а с черного, где с раннего утра толкались поставщики провизии. А говорила с ними экономка или кухарка.
Магазинов не было. В больших поселках могла быть лавка или трактир. Но в целом для праздников провизию заказывали в городе, а в обычные дни брали у специальных людей, приносивших товар к дачам своих постоянных покупателей. Снабжение дачников хлебом и булками производил булочник. Для этой цели у него была большая корзина, которую он носил на спине, на широком ремне через плечо. В дачной местности был не один разносчик-булочник. У каждого был свой участок обслуживания. Обход своего участка булочник делал всегда в одно время. По такой же системе работали молочницы, приносившие по желанию творог, сметану, масло. Были продавцы рыбы и мяса. Продавцы овощей. Когда наступал сезон ягод и грибов, по дачам ходили крестьяне, которые предлагали купить то, что насобирали. Свои овощи на грядке выращивали только те, кто любил работать на земле. Но не в промышленных масштабах, а ради удовольствия. Но, например, дачная местность Старое Царицыно включала в себя не только дачный поселок и прилегающую к железнодорожной станции территорию, но и архитектурно-парковый ансамбль. Средоточием жизни поселка была Центральная улица (до 1908 года — часть Царицынского шоссе), соединявшая железнодорожную станцию и Царицынскую плотину. На ней находились, говоря современным языком, все основные объекты инфраструктуры: магазин «Экономия», почтово-телеграфное отделение, сберегательная касса, аптека, «фотографическое заведение», «трактир для простолюдинов с продажею крепких напитков, нумерами, кегельбаном и биллиардами» и, главное, — известный и любимый дачниками и гостями Царицына Семейный сад Диппмана. Еще дальше, почти у плотины, размещались лодочная станция и дровяные склады.
