Когда потом в фойе гостиницы «Прибалтийская» на заливе снимали сцену, в которой проституток поймали и привели в отделение милиции, мы в кадре сидели разряженные, разукрашенные, в блестках. Случайные зрители смотрели на нас как на артисток, а не как на проституток. Местные-то знали, как одеваются настоящие ночные бабочки. Тут Тодоровский не стал разрушать стереотипы, которые были у народа. Можно считать, пожалел зрителей, ведь сам еле смирился, что главная героиня — субтильная девочка.
— Я очень хорошо помню кадры, как ваша Таня утром идет где-то между улицей Пестеля и Летним садом и рядом едет поливальная машина. Теплая запоминающаяся питерская картинка.
— Это я иду после того, как получила предложение выйти замуж. И поливальная машина проезжает мимо. А в картине «Лестница», которую мы снимали в Питере, мы играли с Олегом Меньшиковым, и поливальная машина нас уже обливает водой. Были белые ночи, потрясающие разводные мосты.
— Есть у вас в Петербурге любимые места?
— Их много. Но особенно люблю Исаакиевский собор. Я не раз поднималась наверх. Оттуда открывается фантастический вид на Питер... Наверное, в таком городе нужно ходить с учебником или с путеводителем, и я все время планирую: вот в этот раз буду ходить по намеченным маршрутам. Но пока просто брожу по улочкам и каждый раз открываю для себя какие-то места.
Я помню, как-то мы сразу после съемочного дня пришли в ресторан. Это был корабль «Летучий Голландец», который стоит напротив Эрмитажа. Сделали какой-то заказ. И пока его несли, я выглянула наружу, а там, это со второго этажа, ограждение какое-то и уточки плавают. Я попросила хлеба у официанта, он мне принес, и я их долго-долго кормила. А эти уточки какие-то глупые...
— Почему?
— Потому что резиновые были, для охоты. Очень похожи на настоящих. Они плавали, некоторые даже как будто ныряли. Я две тарелки хлеба скормила. Потом официант подходит и говорит: «Наверное не стоит их кормить, они не будут есть».
Мы посидели, поели, и я говорю:
— Знаете, что, ребята, а пойдемте в Эрмитаж!
И услышала:
— Ничего, что час ночи?
А светло вокруг! Белые ночи. Какое-то безвременье, но хорошее. Весь город твой. И он живой. Потрясающее впечатление.
— А Петр Ефимович с вами кормил уточек?
— Нет, это уже происходило на других съемках. А когда Петр Ефимович был с нами, мы просили, чтобы после съемок он брал гитару. Мы жили в гостинице с маленькими номерами. И собирались после смены в холле, где стоял один-единственный телевизор и росла какая-то зелень, как во всех советских учреждениях. И когда Петр Ефимович брал гитару, мы пели песни тихонечко, не орали. Ведь его песни-то и не орутся. У него есть свои, авторские. И когда он начинал петь, мы видели, что все двери приоткрывались, постояльцы гостиницы слушали... И так каждый день. Это было очень счастливое время.
