Я смотрю на него квадратными глазами. А режиссер кричит:
— Смейся, смейся!
Я выдавливаю из себя:
— Ха-аха-ха.
Смотрю на Олега Николаевича, он идет и улыбается. Я спрашиваю его:
— И что? — нужно же диалог продолжать, идет съемка.
— Ну вот, оторвали лошади ногу... Пока репетировали, пока то, пока се, кровь свернулась, и к следующей команде «Мотор!» оторвали ей вторую ногу. Ну, чтобы кровь текла.
Этой нашей прогулкой и чудной больничной панорамой заканчивалась история моей любви с директором завода. Потом моя героиня встречает другого мужчину. Она такая, много мужчин любила. Четверых. Но по очереди.
— Есть мнение, что артистам обязательно нужно влюбиться, если они играют любовь.
— Я с этим не согласна. Мне бы это мешало. Очень хорошие отношения, даже, можно сказать, дружба во время съемочного периода, когда можно и поболтать, и пообедать вместе за столом, и тебя не тяготит жующий рядом партнер, — это одно. А какие-то личные отношения — уже совсем другое... Хотя все пугали, что такая история у меня обязательно на этой картине случится, ведь Олег Николаевич ходок. Ничего подобного не было, только какие-то интересные разговоры, ну, не считая одного момента... Но, мне кажется, он меня просто проверял, провоцировал...
— Это правда, что он магически действовал на женщин?
— Чистая правда. Когда на мой вопрос про то, кто же будет играть директора завода, мне сказали, что Олег Николаевич Ефремов, я сразу чуть не умерла. Потому что работала в театре «Современник», и о Ефремове в нем ходили легенды не только как об артисте, но и как о мужчине. Когда увидела его на площадке, я поняла почему. Не знаю, как это назвать, аура или харизма, но его необыкновенное мужское обаяние плюс его талант покоряли мгновенно. Некрасив, неухожен, прокуренные руки. Но бездна какая-то в нем...
— Как вы в Питере проводили свободное время, ведь была возможность погрузиться в жизнь города после съемок, погулять, зайти в музеи?
— Мы ходили в музеи, но времени бродить по городу у нас не было. Мотались туда-обратно. После съемок ни о какой гостинице или о бытовой жизни речи не шло. Чаще всего я ездила с Юрой Богатыревым. И перед отъездом мы обязательно заходили в продуктовый магазин, покупали его любимую копченую корюшку и бутылку пива. И в поезд. А там уже душевный разговор. Я в основном слушала, Юра говорил. По сути, все время это была одна и та же история — он рассказывал только о своей работе с Никитой Сергеевичем Михалковым. Их дружба была долгой, и он очень сильно переживал, что поправился и не соответствовал тем ролям, которые ему предлагал Никита. Он рассказывал, как худел для какой-то работы. Да и вообще это его похудение было постоянным — буквально с первого их с Никитой фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих». Юра уже тогда сушился. И результат был налицо — там Богатырев действительно выглядит фантастически. Он добился результата, необходимого Михалкову.
