— Мы все помним эту сцену. Она тогда впечатлила не только вашу маму. Недавно я прочитала, что «Маленькая Вера» — это советская ретроэротика. А когда-то она была просто бомбой. Вас даже в Голливуд приглашали сниматься. Но вы не поехали. Почему?
— Это грустная история. Не поехал, потому что о приглашении узнал лет через десять. В Госкино почему-то решили от меня это скрыть.
— Даже мне обидно, не представляю, как вам.
— А что делать? Это из серии — обидно, досадно, ну ладно. Нет смысла биться головой о стенку, если ничего невозможно изменить... Но вообще, в Голливуд попасть было бы круто. У нашего кино тогда начались темные времена. Стали появляться так называемые мыльные оперы не самого лучшего качества, которые снимались в жутких условиях. Кинематограф трясло вместе со страной. Я тоже не знал, что делать. Как-то мы с Васей Пичулом сидели на кухне, и я у него как у мудрого товарища спросил:
— Что делать?
И он ответил:
— Решить — оставаться в профессии или уходить. Если остаешься, нужно сделать выбор: или от всего отказываться и ждать своего Гамлета, который может не прийти, или браться за все и пытаться сделать из этого достойную работу.
Он напомнил мне о Депардье, который снимался в самых разных ролях и при этом вырос в большого актера.
И я стал соглашаться если не на все, то на многое. Среди предложений было много шелухи, но встречались и очень серьезные, например, «Бездна, круг седьмой», «Палач». Еще «Царь Иван Грозный», где я играл князя Вяземского. Когда прочитал сценарий, понял: произошла какая-то химия между мной и ролью. И как только наклеил бороду и надел костюм, ощутил, что роль получилась. Роль надел на себя как костюм. В этом фильме Игорь Тальков сыграл князя Серебряного. Фильм вышел в 1991 году, и тогда же Игоря застрелили.
Удивительно, но даже тогда, в самую разруху, большие режиссеры не переставали снимать хорошие фильмы. Сниматься в картине «Предсказание» меня пригласил Эльдар Рязанов. Работали с размахом. Перекрывали половину Садового кольца, чтобы снимать проезд из пятисот машин такси. Сейчас это кажется невозможным!
Мы с Олегом Басилашвили играли фактически одного персонажа. Он — Олега-старшего, я — Олега-младшего. В Москве была жуткая разруха, абсолютный упадок. Я помню, накануне съемок финальной сцены ехал по Калининскому проспекту и ощущал: вот он, апокалипсис. Грязь, газеты летают по центральной улице, кучи мусора везде. А на следующий день мы снимали эпизод гибели моего героя: в него стреляют, он вскидывает руки и по воздуху разлетаются рукописи. Ветродуй создавал поток воздуха, полетели бумаги, сцена визуально точно повторяла ту, которую я видел накануне.
