— Прямо все поселимся — мама с Анжи, ты с Анной и мы?
— А почему нет, — отвечал он вполне серьезно, — дом будет большим, места хватит всем.
В церковь стал ходить, Библию читал. Подарил мне крестик — на память. Как-то выглядываю в окно: прохожие куда-то спешат, торопятся. И среди них идет отец — размеренно, спокойно. Наконец никуда не бежит... Когда садился рядом — чувствовался исходивший от него покой. Видимо, внял советам батюшки: не нужно суетиться.
Была история, когда концертный администратор Леня Зайцев предложил ему подработку — исполнить всего одну песню в ночном клубе, гонорар предлагал солидный — четыре тысячи долларов. Ободзинский отказался: «Я эстрадный певец. А не карманный».
Кажется, осенью 1996-го отец съехал от Анны на съемную квартиру. Захотелось иметь свой угол. Анжи помогал ему вещи перевозить. Теперь отец навещал и маму, и Аню...
Отрывок из книги «Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады»:
«В следующий раз он зашел затемно, после одиннадцати. Сел и взялся за телефон:
— Анжелика, девочка, дите ты мое родное (звонил старшей дочери. — Прим. ред.). Прости меня. Ни о чем в жизни не жалею. А о тебе, о детях своих жалею.
Аня не выдержала:
— Твоя Анжелика плевать на тебя хотела! На фиг ты своим детям не сдался!
Я схватилась за голову. Чувства разрывали, и я не могла в них разобраться. Растерянность, недоумение, отчаяние... И страшно, что папа поверит ей и ему станет так же тяжело, как мне, когда я слышала такое же от нее в свой адрес. Что папе наплевать.
Больше часа он говорил по телефону и плакал. Аня кричала. Я чувствовала себя лишней.
А потом ему стало плохо. Аня вызвала доктора. В больницу ложиться отец отказался:
— Умирать дома буду.
— Какой умирать, тебе на концерт! — Аня пыталась вернуть его в реальность: — Лера, вставай... Посмотри, он, по-моему, умер...
Я положила голову ему на грудь. То слушала сердце, то пульс...»
— Ваша мама и при жизни Ободзинского, и после его смерти не дала ни одного интервью. А вам для книги рассказывала?
— Я прятала диктофон — чтобы не возникало напряжения. И расспрашивала.
— Она смогла его простить?
— Раньше, бывало, просыпалась утром и говорила: «Вот он опять мне приснился!» Голос звучал обиженно-возмущенно. Не нравились ей эти сны. Мне хотелось бы, чтобы она простила папу.
— Какие отцовские черты характера вы унаследовали?
— Целеустремленность. Желание доводить дело до конца. Именно эту папину черту и еще его упрямство мама называла «ободзинщиной».
— Каким ваш отец был бы сейчас, доживи он до восьмидесяти лет?
— Большим и мягким добряком.
В одном из последних интервью, помню, рассказывал: «Один из первых тиражей пластинок с моими песнями составлял тринадцать миллионов экземпляров. Пластинка стоила два рубля шестьдесят копеек. А я от фирмы «Мелодия» за весь тираж получил сто пятьдесят рублей. Посчитайте, сколько государство на мне заработало. Но я не в обиде, спасает чувство юмора. Я коренной одессит, этим и живу... Смешная у меня творческая жизнь. Петь — единственное, что умею. Если вы попросите меня гвоздь забить — не смогу, палец себе разобью».
Давно поняла, что совершенно не сержусь на него, вообще ни на кого не сержусь, смогла отпустить все свои детские обиды. Жизнь — это череда событий и уроков. Важно, какие выводы человек извлекает из поворотов своей судьбы.
