— А чем папа занимается, в смысле, где он работает?
— Поет, — вытерев слезы, видимо, от нахлынувших воспоминаний, произнесла мама.
— И... все? — разочарованно протянула я.
С ужасом подумала: как же в садике признаюсь? Что у меня отец — поет?! Меня же засмеют. Вот повар, воспитатель, милиционер — это профессии. А петь даже я могу, на утренниках мы всей группой это делаем.
У мамы появился поклонник Рамиль, хороший человек, бывший военный. К нам с сестрой относился как к родным. Мы с Анжелой тоже к нему потянулись всей душой.
Неожиданно папа стал чаще приглашать нас на прогулки. Но уже не извинялся, что ушел, а принялся упрашивать помочь уговорить маму... принять его обратно. Не сложилась у него жизнь в новой семье.
Уговаривал ласково и настойчиво, мол, я же ваш родной отец, люблю вас и маму, хочу быть с вами... Сестра вечерами твердила маме, что «папа хочет вернуться — и мы с Лерой тоже хотим, чтобы он был с нами». Я, ничего толком не понимавшая, поддакивала Анжеле.
Мама растерянно слушала. В итоге, не выдержав осады, сдалась — отца приняла. Родители даже заново поженились — в 1983-м. Мне было пять лет. Сестра радовалась, говорила, что вернулись старые добрые времена. А мне не с чем было сравнивать.
К нам теперь часто приходили гости, которых я раньше не видела. Они сидели с папой на кухне или в гостиной, что-то увлеченно обсуждали. Позже мама мне рассказала, что это были Юрий Антонов, Лев Лещенко, Муслим Магомаев, другие знаменитые папины коллеги.
Папа после своих концертов обычно пребывал в задумчивости, никогда не садился дома за рояль. А Магомаев, к примеру, наоборот, едва зайдя в комнату, давал импровизированный концерт для дружеской компании.
Улыбался, подзывал меня и расспрашивал про дела в детском саду. Муслим был единственным из папиных гостей, кто обращал внимание на меня, маленькую девочку. Остальные вели свои нескончаемые взрослые разговоры.
Со спиртным отец поклялся маме завязать. Однако в 1987-м, на гастролях, он снова срывается...
Мы с мамой летим в другой город. На лавочке возле дома ждал Рамиль, который не переставал любить Нелю. Он переживал за нее и за нас с сестрой, не верил, что Ободзинский исправился. Боялся, как бы в невменяемом состоянии Валерий не обидел маму или нас.
Прямо там на лавочке Рамиль, ожидая маму, и умер... Видимо, настолько сильно переживал, что сердце не выдержало.
А что же отец? Увидев нас в концертном зале Ульяновска, сказал маме: мол, я не сдержал обещание и снова сорвался, тебя и детей недостоин, поэтому принял решение — ухожу. Мама снова осталась у разбитого корыта. А узнав о смерти обожавшего ее Рамиля, еще и с огромным чувством вины за его уход.
Родители отдалились. Папа уезжал на гастроли порой на несколько месяцев. Правда часто звонил.
Возможно, понял, что не в силах справиться с собой — зависимый человек ведь не знает, в какую минуту сорвется. Он опасен для близких — те живут как на пороховой бочке. «Я сам себе противен», — признавался отец маме.
И он ушел со сцены. Со сцены! Которая была для него смыслом жизни. Решил стать свободным от всего на свете, в том числе от своей воплощенной мечты? Не надо давать по четыре-пять концертов в сутки, вообще никому ничего не должен. Освободиться — будто очиститься?
Отрывок из книги «Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады»:
«— Я вот пока шел к своей вершине, — задумчиво произнес Валерий, — всех перешагнул. Один раз перешагнул, другой, и понеслось. Жить с собой только не смог. Думаешь, я их перешагнул? Себя. И побежал. В вину, алкоголь... Жить спешил... Устал бежать. И никуда не хочу... Знаешь, на самом дне есть какая-то сила. Она подходит к тебе близко-близко...
Здоровая внешность утратилась безвозвратно, но Валера не стыдился располневшей фигуры, бесформенной одежды. Да и перед кем? Детей он почти не видел. И как можно устыдиться их, когда они боялись его?
Он лишь корил себя, что наградил их страданием и не дал чего-то, про что и сам не знал...
Когда пошло что-то не так? Где он совершил ту роковую ошибку, пустившую жизнь по наклонной? — тревожащие вопросы привели меня к началу. Детство, юность — вот время, когда в нас закладываются ценности, приоритеты, цели, желания. Я схватилась за голову: неужели мы все настолько безвольны и не руководим своими жизнями? Неужели управляемы детскими травмами и не имеем шансов на выбор?..»
