От «Каталы», фильма, по которому папу помнит старшее поколение зрителей, у меня осталось в памяти двоякое ощущение. Мне было шесть лет, я уже понимала, что на экране — папа в образе и что это кино. Но на финальной сцене сожжения героя я начала рыдать горючими слезами. Хотя папа был рядом, держал меня за руку.
Через несколько лет он снимался в «Белых одеждах», мы с мамой поехали к нему в Питер. Это была первая моя встреча с городом, который я сразу полюбила. Мы много гуляли с мамой вдвоем и периодически заходили на съемочную площадку. Воспоминания всплывают сейчас яркими картинками счастливого безоблачного детства...
— Как вам кажется, Валерий Борисович ждал популярности? В «Катале» он снялся 35-летним, в «Ширли-мырли» ему был 41 год.
— Ждал, конечно, как любой актер.
Ни у него самого, ни у мамы, ни у его друзей никогда не было сомнений в том, что так будет. Хотя папе пришлось пройти нелегкий путь бесконечных проб, неудач, отказов. Были случаи, когда мы смотрели новый фильм и папа с досадой говорил: «Я пробовался, но меня не взяли» или «Я придумал этот образ, а сыграл не я...»
При этом он никогда не говорил, что другой актер плохо играет или он сделал бы лучше. Никогда! Папа умел радоваться чужому успеху и актерским удачам. Мог минут по сорок мне рассказывать, как здорово играл его друг Александр Феклистов или другой Александр — Балуев. Как гениально поставил спектакль еще один его близкий друг — Дмитрий Крымов. Он никому из коллег не завидовал, шел своей дорогой. У него была особенность — всегда двигаться вперед. Когда у меня что-то случалось и я с ним делилась переживаниями, он говорил: «Оставь это в прошлом».
Когда папу неожиданно уволили из Театра сатиры, он тяжело переживал, но решил, что пойдет дальше самостоятельно, раз так. И не рвался обратно, даже отказался вернуться в труппу, когда ему это предложили.
— За что его уволили?
— За то, что он параллельно репетировал антрепризу, хотя никого при этом не подводил и предупредил художественного руководителя заранее. Папа был честным и ответственным, поэтому несправедливость его больно ранила.
При умении радоваться за других он расстраивался из-за своей актерской карьеры, определенной нереализованности, хотя это никогда не озвучивал. Последние 15 лет он находил себя в преподавании, отдавал этому делу душу. За успехи своих студентов радовался больше, чем за свои! И все же — это мое мнение — актерский талант Валерия Гаркалина не был реализован в полной мере. И это его, безусловно, расстраивало. На эти темы мы никогда не говорили, я просто все чувствовала.
