— Ничего, если я сейчас на студию приеду?
Меня как кипятком обдало:
— Это было бы здорово.
Спускаюсь вниз и хитро интересуюсь:
— Ребята, а где сегодня Валя-то?
— У нее выходной. Завтра только будет.
— А я чувствую, что она сейчас появится.
— Да ладно, с чего ей приезжать?
— Вот увидите.
Перехватываю на себе несколько испытующе-подозрительных взглядов и тут же попадаю в окружение ребят из операторской и звуковой группы:
— Слушай, Леня, мы тебя уважаем, но Валентина нам всем как сестра. Если у тебя на уме шуры-муры, а не серьезно, голову оторвем — понял?
Не успел и слова в ответ сказать, на пороге появляется Валя. «Воспитатели» ошалели — наверное, решили. что я экстрасенс.
Отошли с Валентиной в сторонку, она говорит:
— Знаете, вы мне сегодня всю ночь снились.
— Так это хорошо, — отвечаю. — Просто замечательно!
Закончив работу, пригласил Валю в кафе. За кофе с пирожным рассказали друг другу свои прошлые жизни. Оказалось, Валя тоже десять лет была замужем, но семья развалилась, осталось только оформить развод.
Когда вышли на улицу, предложил:
— А поедемте сейчас ко мне, я вас с мамой познакомлю.
Зардевшись, Валя немного помолчала, а потом сказала:
— Тогда нужно тортик к чаю купить.
Ее слова пролились на душу бальзамом: вот с какой девушкой довелось познакомиться — уважительной, внимательной, хозяйственной.
Не скажу, что мама приняла Валю сразу, но когда убедилась в искренности ее чувств ко мне, увидела заботу, которой она меня окружила, смягчилась.
Вместе прожили год. Возвращаюсь с гастролей, Валя встречает в аэропорту и в такси по пути домой говорит:
— Знаешь, я беременна.
Ошалело молчу — не был готов к такому известию. А в голове уже крутится: «Так прекрасно же! Валентина — женщина, о которой можно только мечтать, и ребенок от нее — в радость...»
Валя мое молчание расценила по-своему:
— Но если ты против...
— Нет, нет! Все отлично!
До рождения сына, которого назвали в честь моего старшего брата Володей, сходить в ЗАГС так и не получилось. Отправились туда, чтобы одновременно зарегистрировать и брак, и сына. А нам говорят:
— Ребенку свидетельство о рождении выпишем, а вот с заключением брака придется подождать три месяца — по закону положено дать вам этот срок для размышления.
Я вскипел:
— С ума сошли?! Какое «размышление», если мы уже ребенка родили?
— Хорошо, тогда всего месяц подумайте — проверьте прочность своих отношений.
Отцовские чувства во мне проснулись сразу — Вовку я любил бесконечно, но взять на руки, даже дотронуться — боялся: вдруг руку-ногу вывихну или сломаю? Мечтал: вот сын немного подрастет, будем вместе строгать, пилить, копаться в машине. Задумка не удалась, потому что все детство и раннюю юность Вовки я провел в гастрольных поездках. Мы очень сблизились, когда сын учился в старших классах, но передавать ему мою рукастость было уже поздно.
Однажды Кролл заметил: «Леня, у тебя мозг конструктивиста». Видимо был прав, потому что мне ничего не стоит починить часы, зонтик, разобраться с ходовой частью и двигателем автомобиля, свою первую машину — ушастый «запорожец» — после пожара восстановил чуть ли не с нуля. Первой жене однажды выточил из дерева платформу для сабо, а верх сделал из кусочков кожи, прибив к подошве мебельными гвоздиками, сам скроил и сострочил на старой машинке «Зингер» джинсы, которым потом все завидовали.
В девяностые годы был на гастролях в африканской Гане, остановился в особняке бывшей соотечественницы и ездил по окрестным городкам на встречи с нашими эмигрантками. Представьте: огромный дом, окруженный роскошным садом, целый штат чернокожей прислуги — повариха, гувернантка, садовник. И охранник в вечном брезентовом плаще и с луком за плечами, стрелы с перьями диковинных птиц уложены в украшенный вышивкой колчан. Этакий средневековый секьюрити. Однажды навестить хозяйку приехала весьма эксцентричная дама — в ярком наряде, с красной розой в волосах. На жутко чадящем «фольксвагене». Спрашиваю у нее:
— Что с машиной-то?
— Да не знаю, — отвечает. — Раз в месяц езжу на станцию техобслуживания, несколько часов они копаются под капотом, но все без толку — и тянет еле-еле, и чадит безбожно.
— Давай посмотрю.
Открываю капот и вижу родной двигатель — как у ушастого «запора». Ага, крышка трамблера не закреплена — болтается из стороны в сторону, а незачищенные провода просто воткнуты. Все сделал как надо, говорю хозяйке:
— Садись.
Она нажала на газ и как рванет с места! Аж сама испугалась. Вернулась ошарашенная:
— Не помню, когда она у меня так ездила и ездила ли вообще.
— В случае чего звони в Москву, — смеюсь в ответ, — прилечу, отремонтирую.
Помимо Африки в девяностые, когда в родной стране народу было не до концертов, поработал на Кипре, в Голландии, Германии, Финляндии, Израиле... Для русских романсов даже пошил гусарский костюм, однако в репертуаре были песни и на английском, и на французском, и на итальянском. Публика принимала хорошо, тем не менее через очень короткое время начинал тосковать по родине и семье. Возвращался, чтобы вскоре с болью в сердце снова уехать — нужно было зарабатывать деньги.
