Фокус с белой доской
Я был уже широко известен в театральных кругах как фотограф, когда ко мне обратились с предложением к пятидесятилетию Театра сатиры запечатлеть их лучшие спектакли. Эта работа подарила мне общение с Андреем Мироновым, Гришей Гориным, Татьяной Пельтцер, Александром Ширвиндтом.
Начальный опыт сотворчества с Мироновым получился не очень удачным. Первой моей фотостудией в Москве стала кухня большой квартиры оперного певца Леонида Собинова — прадедушки моих детей. Весь цвет московской интеллигенции прошел через эту кухню, дошла очередь и до Андрея. И вот когда фотографии Миронова были опубликованы, в редакцию «Антисоветского экрана» (так в шутку называли журнал «Советский экран». — Прим. ред.) пришло письмо: «А почему это ваш фотограф снимает наших любимых артистов в туалете?!» Белый кафель в темную шашечку, которым был выложен пол кухни, ассоциировался у советских граждан исключительно с общественной уборной. Кстати, на этой кухне сделаны и самые знаменитые совместные портреты Марины Влади и Владимира Высоцкого.
Позже я снимал Миронова для всех обложек его пластинок. На одну из последних съемок Андрея мы из его квартиры взяли два граммофона и поехали в студию. Я заранее приготовил толстую доску, которую обклеил белой бумагой и в качестве столешницы закрепил на двух стойках. На нее установил граммофон, рядом сел Андрей. Фокус с белой доской я проделал для того, чтобы потом по ее широкому ребру можно было пустить название пластинки. Андрей остался доволен результатом, но фотографию на обложку пластинки не утвердили. А все из-за того, что на свитере Андрея обнаружилась надпись на английском языке. Сегодня ее можно было бы устранить одним движением компьютерной мышки...
Нередко Миронова я встречал в гостях у Марка Захарова. Они подружились, когда Марк Анатольевич в Сатире ставил «Доходное место». Иногда после спектаклей собирались артисты из разных театров и ехали «чаевничать». В ближний круг Захарова входили Шура Ширвиндт, Гриша Горин, Игорь Кваша, Андрей Миронов. Я в этот круг не входил, но часто оказывался рядом.
Вообще, я мало в какие компании входил. Редко участвовал в посиделках, так как практически не выпивал, что было нехарактерно для моих современников. Недаром Эдик Володарский шутя возмущался: «Плотников, выйди в коридор. От твоего вида водка скисает!»
Бывало, Андрей, у которого после спектакля уже имелись планы на вечер с друзьями, говорил: «Сейчас едем — только маме позвоню». Начинал говорить с Марией Владимировной и менялся в лице: «Да, мама? Да, мама! Да, мама...» Закончив разговор, вздыхал обреченно: «Друзья, мне надо к маме...» На моей памяти лишь два человека так удивительно трогательно относились к своим матерям — Андрей Миронов и Николай Караченцов. Они всегда звонили родительницам и отчитывались. Но если для Коли и его мамы это была естественная и взаимная потребность, то для Андрея, как мне казалось, неизбежная необходимость.
Он пригласил меня снять юбилей Марии Владимировны в Театре эстрады. По завершении вечера я собрал на сцене всю семью: в центре Мария Владимировна в цветах, над ней внучка Маша Миронова, по бокам — Андрей и Лариса Голубкина. Снимал я Марию Владимировну и у нее дома. Тогда уже Андрея не было в живых и многое в убранстве ее квартиры было посвящено памяти сына.
Расскажу одну историю, которая характеризует ум и характер Марии Владимировны. В 1990-м здание Дома актера на Тверской «неожиданно» сгорело. Слишком уж лакомый был кусочек в центре Москвы... Актерам стало негде встречаться, и Николай Губенко, будучи министром, выделил коллегам-артистам бывшее здание Министерства культуры СССР на старом Арбате. Но и на этот «объект» нашлись охотники. Тогда члены правления Дома актера, сплошь народные артисты под предводительством Маргариты Эскиной и Марии Мироновой, с помощью Наины Ельциной записались на прием к президенту. Борис Николаевич принял делегацию и на прощание сказал:
— Хорошо, я подпишу указ на передачу здания Дому актера, но завтра. Его же надо подготовить.
Мария Владимировна ответила:
— Борис Николаевич, я у вас в приемной видела диванчик. Разрешите, я на нем посижу — подожду бумагу. Если нужно, и заночую. А завтра сразу заберу документ — так спокойнее будет.
Как вы понимаете, вышла Миронова из приемной президента, неся в руках указ как Знамя Победы. Здание передали артистам на сорок девять лет. Рассказываю об этом столь подробно, потому что именно в здании Дома актера на Арбате я обрел свое личное счастье — познакомился с женой.
