...Он снова крепко зажмурился и снова открыл глаза — и впервые за долгое время с облегчением выдохнул. Потому что над ним склонились лица женщин, которые вправду его любили как умели. Из них он, по сути, составил себе маму.
Флора была плохой матерью, безответственной и холодной. Маленькая Элиза практически полностью взяла на себя ее обязанности — кормила братишку, ухаживала за ним, исправляла оплошности мачехи. К счастью, вскоре у нее появилась подмога: новоявленная миссис Лондон наняла для сына кормилицу — негритянку Дженни, Вирджинию Прентисс, недавно потерявшую ребенка. Всю нерастраченную материнскую любовь Дженни подарила воспитаннику. Именно ее лицо, улыбка, руки, объятия, голос представлялись Джеку при слове «мать». Ее — и Элизы.
Детство было то бедным, то нищим: постоянное вмешательство авантюристки Флоры в дела мужа то и дело ставило того на грань банкротства. Порой семья буквально голодала, дети тяжело болели, Джек едва не умер от дифтерита. Супруги ссорились, Флора то устраивала скандалы, то притворялась смертельно больной и укладывалась в постель, регулярно собирала у себя спиритов (при этом на стол клали маленького Джека, и восемь пар рук кружили его по комнате), а домашние хлопоты полностью легли на плечи маленькой Элизы.
В конце концов Джек стал нервным и беспокойным, его хрупкая, болезненно истончившаяся психика так никогда уже и не окрепла. Он обожал отчима, во всем подражал ему, называл отцом и с тоской видел, с каким терпеливым достоинством Джон Лондон несет ответственность за семью и насколько он на самом деле несчастлив.
Это Элиза научила его читать, она брала маленького братишку с собой в школу, потому что того не с кем было оставить. Когда после Сан-Франциско и Окленда семья на какое-то время обосновалась на ранчо в долине Ливермор, Джек изо всех сил помогал отчиму и на всю жизнь заразился любовью Джона к сельскому хозяйству, а в любую свободную минуту читал. И однажды открыл сестре свою заветную мечту: «Знаешь, Лиза, я до сорока лет не женюсь. Заведу большой дом, а одну комнату наполню только книгами». По-своему эта мечта и вправду осуществится: к сорока у него будет большой дом, комнат, доверху набитых книгами, там будет несколько, вот только с женитьбой получится совсем иначе.
Тем временем Флора взяла на полный пансион жильца — вдовца средних лет по фамилии Шепард, ветерана Гражданской войны, обремененного тремя детьми, старшему из которых исполнилось тринадцать. Как водится, хлопоты снова взвалили на Элизу — теперь шестнадцатилетней девочке пришлось ухаживать еще и за этой семьей. В конце концов ее попросту выдали замуж за Шепарда и единственный друг, самая близкая Джеку душа оставила его: муж увез Элизу.
Когда ранчо прогорело, Лондоны вернулись в Окленд. Десятилетний Джек чувствовал себя беспросветно одиноким. Тосковал по Элизе, постоянно дрался в школе, совершенно замкнулся в себе и находил спасение только в книгах. Он читал запоем, до головокружения, до нервных припадков, а в тринадцать лет встретил в публичной библиотеке женщину, которая оказала на него колоссальное влияние, — библиотекаря Айну Кулбрит. Проницательная молодая женщина первой разглядела в нем искру. Помогала с выбором книг, разговаривала с ним о литературе, знакомила с интересными людьми богемного круга, а главное — поощряла писать. Потому что к этому времени Джеку уже было о чем рассказать.
