Прощаясь, режиссер спросил:
— Как партнер?
— Чудесный!
Ассистентке сказала, что вряд ли приеду на съемки, поскольку в институте все очень строго. Смешно! Никто ведь не говорил, что меня утвердили. А через несколько месяцев сама позвонила на студию: «Здрасте, это Зоя Буряк. Оказывается, я скоро буду свободна и смогу сниматься».
При этом по-прежнему ничего о запуске картины не знала — может, она уже давно в работе. Тем не менее вскоре за мной приехал человек от Прошкина: «Вы утверждены. Собирайтесь».
Пришлось идти к Льву Абрамовичу. Теплилась надежда, что отпустит, — лето на дворе, впереди два месяца каникул. Хотя у курса были свои планы, мы должны были репетировать новый спектакль.
— Вы знаете о том, что своим студентам я не разрешаю сниматься? — строго спросил Додин.
— Конечно. Но очень хочется.
Понимая последствия, я все же уехала. На мое счастье, не отчислили, а перевели на курс ниже. Училась потом вместе с Евгением Дятловым, Олегом Погудиным, Дарьей Юргенс.
— До сих пор помню свои эмоции и слезы, когда первый раз посмотрела «Холодное лето...». Из зала зрители выходили в мертвой тишине, вытирая глаза...
— Я тоже хорошо помню ощущения, когда вместе с однокурсниками пришла в кинотеатр. Смотрела на экран и себя не узнавала. Всем была недовольна — и внешностью, и тем, как играла. Казалось, все испортила, а вот ребята были от картины в восторге, долго поздравляли.
Ко мне сразу же изменилось отношение в институте. Расскажу такой случай. Когда потеряла где-то студенческий билет и с понурой головой пошла в деканат его восстанавливать, услышала: «Вы снялись в таком хорошем фильме, Зоя! Сейчас выпишем новый!» А ведь обычно за утрату долго отчитывали.
— Расскажите о съемках.
— Они проходили в Карелии. Лето — белые ночи, нам очень повезло с погодой: тепло, солнечно. Смены длились по многу часов, в то время никто не отслеживал график.
Было ли мне легко играть Шуру? Приходилось постоянно преодолевать сомнения, неуверенность — я не знала, как лучше показать свою героиню. Дрожала перед серьезными сценами, думала: так, надо настроиться, погрузиться в материал! А Валера Приемыхов рядом шутит, смешит, анекдоты рассказывает, и вот я уже хохочу. Позже, набравшись опыта, поняла, что он старался меня расслабить.
Запомнила свои терзания — переживания по поводу возраста: не слишком ли взросло выгляжу? Мне же почти двадцать один, а Шуре лет пятнадцать. В эмоциональном плане между нами — пропасть. Приходилось вспоминать, какой я в ее возрасте была безбашенной.
— А в двадцать было уже не так?
— За два года в театральном я сильно изменилась. Хотя когда поступала, ни секунды в себе и своих способностях не сомневалась — с другим настроем идти в эту профессию нельзя. Но педагоги старательно объясняли, что мы несовершенны. В итоге появились зажим, неуверенность, исчезла легкость... Нас редко хвалили, чаще ругали, а ведь молодые нуждаются в одобрении, чтобы понимать — в верном направлении движутся или ошиблись дверью.
Зачем с нами так поступали? Чтобы каждая роль создавалась словно с нуля — в сомнениях, поиске. Чтобы мы докапывались до сути, а не играли с нахрапом, одной левой ногой. В этом особенность актерской профессии.
— Зоя, не могу не спросить об одном из самых страшных эпизодов картины — сцене изнасилования девочки Шуры...
— Снимали о-о-очень долго. С утра до позднего вечера. Сначала я бежала, потом плыла в озере, потом пошли дубли — бегу по одному участку, другому, бандит следом. Весь день костюмеры поливали меня холодной водой, ведь героиня только что из реки. Когда стемнело, перебрались в лес. К концу смены я страшно устала и продрогнув в мокром платье, слегла с ангиной.
— Давайте вспомним ваших прекрасных партнеров? Нина Усатова, Анатолий Папанов...
— С Ниной Николаевной нас познакомили еще перед съемками. Мне сказали: «Вот номер телефона твоей экранной мамы, звони, встречайся». Пришла в Молодежный театр, где в то время Усатова служила, после спектакля ее встретила, проводила до метро. В следующий раз увиделись уже на съемках. Она общительная, легкая. Мы потом еще снимались вместе.
С Папановым общих сцен совсем не было, но мы ездили из Петрозаводска, где жили, до места съемок в одном автобусе. Персональный автомобиль ему не подавали. В кино он яркий, характерный, а в жизни — очень простой. Каждую поездку вспоминал что-то интересное о друзьях-артистах, театре, съемках. Прекрасным был рассказчиком... Тем летом его коллеги из Театра сатиры уехали на гастроли в Ригу, он планировал к ним присоединиться.
