Летом 1900 года он начал строительство роскошного особняка для одного из восьми братьев Рябушинских — Степана Павловича. Молодой миллионер желал иметь дом по последней моде, но участок приобрел крайне неказистый: одной стороной выходящий на Спиридоновку, другой — на Малую Никитскую. Как раз на этом углу стояла покосившаяся бакалейная лавка, продать которую владелец ни за что не соглашался. Задача для архитектора оказалась непростой: на пятачке разместить не только сам дом, но и корпус для конюшни, прачечной, дворницкой и прислуги. Позднее Рябушинский завел для своих малолетних детей двух буренок, так что в служебных постройках расположился еще и коровник. И это в центре Москвы!
Шехтеля, однако, ничто не смутило. Он намеревался в новом проекте создать пространство, уподобленное миру природы. И если во внешнем облике здания преобладали простые геометрические объемы, то интерьеры архитектор оторвал от обыденности.
В холле особняка он создал иллюзию подводного мира с мраморной лестницей в виде взметнувшейся и опадающей волны, в которой «выплеснулся весь модерн», фонарем-медузой и дверными ручками в виде морских коньков. Даже в балконной решетке улавливался мотив рыбьей чешуи. В оформлении остальных помещений преобладали растительные мотивы: улитки и кисти сирени на потолке, извилистые оконные переплеты, напоминающие ветки деревьев, фигурки богомолов на витражах в прихожей и безвозвратно исчезнувшие при новой власти люстра в форме цветков подснежника, а также фриз из тюльпанов — символ счастья.
Шехтель, впрочем, не забыл об удобствах и создал в доме одну из первых в Москве систем кондиционирования воздуха, лифт в подвальном помещении, поднимающий блюда в столовую, провел паровое отопление, электричество и телефон.
Заказчик долго разглядывал каждую деталь интерьера. «А любопытно-таки получилось! Полагаю, в Европе ничего подобного и не видывали», — произнес восторженно.
Интереснейшим человеком оказался Степан Павлович Рябушинский! Расчетливый фабрикант и банкир, он был тонким знатоком и страстным собирателем древнерусских икон. Разыскивал по медвежьим углам образа, для чего посылал скупщиков в отдаленные губернии. Приглашал опытных реставраторов для их расчистки от копоти и позднейших записей. Лучшие оставлял себе, остальные жертвовал в старообрядческие храмы. В его коллекции встречались такие раритеты, как смоленские и новгородские иконы ХIII—ХIV веков. Позднее они составили основу экспозиции древнерусской живописи Третьяковской галереи.
